Царь Ирод Великий. Воплощение невозможного
Шрифт:
Надо сказать, что среди римских прокураторов были чиновники разного уровня: толковые и плохие администраторы, честные и мздоимцы, как, впрочем, и в других провинциях империи. Однако даже лучшим из них управлять народом, самая активным часть которого стремилась и готовилась к грядущему царству Мессии, было весьма трудным делом. Конечно, имели место и социально-политические и экономические причины этого, но все же главными оставались идеолого-религиозные обстоятельства. Они превращали Иудею в своего рода постоянную «горячую точку империи», несмотря на стремление Рима уважать религиозные чувства иудеев и даже приносить в Иерусалимском Храме жертвы от имени императора.
Конечно, теоретически был возможен был и так называемый «иродианский» вариант развития. Егона короткое время удалось воплотить внуку Ирода и Мариамны, Агриппе I, которого после гибели его отца принца Аристобула Ирод в трехлетнем возрасте отправил на воспитание в Рим. Там он вырос в среде римской знати и, ввиду особых способностей, сумел приобрести близких друзей даже среди членов императорской семьи. В результате
Опять-таки, как было указано ранее, римские прокураторы были не лучше и не хуже назначаемых в другие провинции. Кстати сказать, что среди них был даже иудей по рождению Тиверий-Александр, племянник знаменитого еврейского философа и главы иудейской общины Филона Александрийского. Но все равно компромисс оказался совершенно невозможным. Дело в том, что общий идеологический и религиозный кризис в Римской империи в середине и конце I века н.э. особенно остро проявился в религиозных исканиях в иудейской среде. При этом следует отметить, что именно тогда духовные искания и движения в иудейском сообществе нашли через исторически короткое время судьбоносный отклик во всем тогдашнем цивилизованном мире. Именно тогда это проявилось в жажде скорейшего исполнения библейских пророчеств о явлении Мессии из рода царя Давида и создании на земле его царства, что делает эпоху конца построенного Иродом Второго Храма переломной в истории человечества.
Одним из проявлений и религиозных исканий было появление людей, искренне веривших и убедивших других в том, что они и есть долгожданные посланцы Бога Израиля. Наряду с такими духовными убеждениями многие проявляли и политический фанатизм. В качестве примера можно привести явление во времена наместничества Антония Феликса (52–60 гг. до н.э.) из Египта «лжепророка», собравшего «около 30 тысяч (!) человек» (Флавий именуемых их «простаки»). Он провел их «пустынной местностью к Масличной горе, откуда намеревался силой войти в Иерусалим, подавить римский гарнизон, захватить верховную власть, сделав соучастников своими телохранителями. Однако Феликс предупредил его намерения и вышел навстречу с тяжёлой римской пехотой» (ИД. Т. 2. С. 138).
Естественно, что не все мессианские движения в иудейской среде носили политически экстремистский характер. По-прежнему отстранялись от активного участия в политической борьбе ессеи, представителем которых считают евангельского Иоанна Крестителя. Тем не менее, показательно, что их движение привлекло внимание многих. Как пишет римский ученый Плиний Старший (23/24–79 н.э.), «стекается к ним множество уставших от жизни людей, которых волны судьбы прибивают как к берегу, к этому образу жизни»{252}.
Немало сторонников привлекло и умеренное фарисейское движение, положившее начало составлению и толкованию Священного Писания. Эта великая реформа и иудаизме разрабатывалась в школах великих Законоучителей — Гилеля и Шаммая, а также их последователей. Споры и дискуссии этих многочисленных законоучителей положили начало устной Торе — Талмуду. Устную Тору потомки сравнивают с несущей колонной будущего раввинистического иудаизма, покоящегося на фундаменте Письменной Торы — Библии (Танахе). Это направление фарисеев, провозглашавшее необходимость применения духовного оружия против чуждого влияния и угнетения, также нашло сторонников даже за пределами иудейской среды. В качестве наиболее характерного примера можно указать обращение царской семьи небольшого месопотамского эллинистического царства Адиабена в иудаизм. Царица-мать Елена часто ездила в Иерусалим и тратила большие суммы денег на помощь нуждающимся и украшение Иерусалимского Храма. После смерти Елены в 55 году н.э. наследовавший ей брат Монобаз II продолжил эту традицию и воздвиг в Иерусалиме для сестры и её сына Изата роскошную усыпальницу (ИД. Т. 2. С. 392–401), сохранившуюся до нашего времени.
Самым распространенным впоследствии всё же стало также вышедшее из фарисейства мессианское движение, связанное с именем Иисуса (эллинизированное еврейское имя Иешуа) из галилейского города Назарет. О нём и его учении сохранилась довольно обширная литература, составившая кодекс, именуемый Новый Завет. Этот термин встречается в кумранской ессейской литературе и обозначает развитие отношений Бога и человека. По преданию, Иисус, признанный своими последователями Мессией (помазанником Божиим, Христом — по-гречески), был объявлен властями бунтовщиком, претендующим на власть «царя Иудейского» и распят при прокураторе Понтии Пилате в 33 году. Изречения и проповеди Иисуса
В самой Иудее господствующими были всё же иные страсти. Как пишет умеренный фарисей Иосиф Флавий, духовные вожди и предводители воинствующих зилотов (Иосиф называет их «мошенники заклинатели и главари разбойников») «объединили свои силы и совместно толкали народ на восстание. Они подстрекали нанести удар во имя свободы и угрожали тем, кто подчиняется римскому правлению: они говорили, что те, кто по своей воле выбирает рабство, должны быть освобождены насильно. Затем, разбившись на отряды, они разошлись по всей стране, предавая грабежу дома зажиточных людей, убивая их обитателей и поджигая селения до тех пор, пока их яростное безумие не проникло в каждый уголок Иудеи» (ИВ. С. 139).
В конце концов случилось неизбежное. Зилоты добились своего — в 66 году началось великое восстание против римлян и, по мнению зилотов, «предателей среди иудеев». Эта Иудейская война привела к неисчислимым человеческим жертвам среди иудеев и полному разрушению в 70 году н.э. и священного города Иерусалима, и построенного Иродом Иерусалимского Храма.
Следует отметить, что неоднократные попытки спасти страну и народ делал правнук Ирода Великого сын Агриппы, Агриппа II, владетель небольшого Халкидского княжества, не побоявшегося в самом начале восстания обратиться с увещеваниям к народу. Иосиф приводит его речь, вероятно, в литературно обработанной форме, но по существу её содержание передано верно (ИВ. С. 153–154). Красноречиво описав могущество Римской империи, он восклицает: «Неужто же вы богаче галлов, сильнее германцев, умнее греков и многочисленнее всех народов мира? На что полагаетесь вы, посягая на власть Рима?» Приведя в пример даже галлов, сопротивлявшихся Риму в течение 80 лет, он указал, что сегодня Галлию держат в повиновении всего 1200 воинов. Далее Агриппа II приводит в пример соседний Египет с его населением в семь с половиной миллионов человек, не считая Александрии. И, хотя одна Александрия платит налогов Риму за месяц больше, чем Иудея за год, тем не менее для поддержания своей власти там Риму достаточно присутствия двух легионов. Особенно показателен его последний аргумент: «Итак, вам остается прибегнуть только к помощи Бога. Но ведь и Он стоит за римлян, ибо без Его содействия никогда бы не смогла образоваться столь могущественная империя….Ведь если вы будете, соблюдая Закон, прекращать по субботам всякую деятельность, то очень скоро потерпите поражение….Но, если в ходе войны вы станете преступать ваш древний Закон, то за что тогда вам останется бороться? Ведь ваша единственная забота, чтобы ни один из древних законов не был нарушен. И как, после того, как вы добровольно преступите почитание Бога, вы сможете призвать его на помощь?» В заключение оратор делает следующий вывод, который мог бы произнести его великий прадед: «Каждый, кто начинает войну, полагается либо на божественное, либо на человеческое содействие; тот, кто очевидно не располагает ни тем, другим, навлекает на себя вечную погибель. В таком случае, кто препятствует вам собственными руками умертвить жен и детей и самим предать огню родину, прекраснейшую из всех?!»
К этому доводу он добавил, что в случае восстания смертельная опасность угрожает евреям, ныне живущим в иных городах, «ведь во всем мире не найдется народа, среди которого не жили бы евреи». Как и следовало ожидать, этот страстный призыв сохранить наследие Ирода был с презрением отвергнут, перейти этот верный потомок Ирода Великого, вынужденный поддержать со своим отрядом к римлянам, уже в ходе первой осады Иерусалима всё же попытался спасти положение. Как сообщает Иосиф Флавий, Агриппа II послал в город двух своих посланцев с предложением от римского полководца Цестия не карать повстанцев за прежние преступления, если те сложат оружие и сдадутся. Однако «опасаясь, что надежда на помилование заставит весь народ принять условия Агриппы, повстанцы в неистовстве набросились на послов», убив одного и ранив другого. «На тех горожан, которые выражали свой протест, они напали с камнями и дубинками и прогнали их обратно в город» (ИВ. С. 167).