Царь Итаки
Шрифт:
— Он вернулся домой после совета, — сообщил Дамастор. — Его жена должна вот-вот родить.
— А он — повитуха? — фыркнул Галитерс, даже не пытаясь скрыть своей неприязни к Корону. — Это явно человек со многими талантами.
В это мгновение появилась Ктимена. Эперит впервые видел ее после прибытия на Итаку и с облегчением понял, что на этот раз ее тело полностью прикрыто. Девушка оделась в чистое белое платье, схваченное фибулой на одном плече. В одной руке девушка несла корзину цветов. Когда она шла по траве босыми ногами, то казалась воплощением детской невинности.
— Доброе утро, Дамастор. Добро утро, дядя Галитерс, —
— Нет, Ктимена. А ты?
Она рассмеялась и хитро посмотрела на него, затем взяла его под руку.
— У меня есть для тебя подарок, — объявила она.
Эперит смотрел, как она доставала один розовый цветок из массы других в корзине. Запах духов, который окружал девушку, казался очень нежным в сравнении с острым запахом пота от Галитерса, Дамастора и самого Эперита.
— Вот, — сказала Ктимена, протягивая ему цветок. Его высушили на солнце для сохранения красоты. — Мы называем его розовой орхидеей. Корень похож на черепаху. Видишь? Носи его, чтобы он напоминал тебе про твой новый дом, когда ты находишься вдали от него. Я молилась Афродите, чтобы эта розовая орхидея защищала тебя от бед и помогла тебе в целости и сохранности вернуться на Итаку.
Эперит продел стебель в петлю на кожаном ремне, затем молча поклонился. Ктимена сжала ему руку, потом отпустила его и вручила цветы Галитерсу и Дамастору. Они приняли напоминания о доме с веселыми словами и поцелуями. Затем девушка отошла от них и отправилась вручать оставшиеся цветы другим членам группы сопровождения.
Пока Эперит наблюдал за ней, Одиссей вышел из дворцовых ворот и присоединился к страже. Мужчины обменялись шутками и несколькими словами, затем царевич повернулся к сестре и обнял ее. Она крепко прижалась к нему, обхватив сто мускулистый торс, насколько позволяли руки, но никто из них не произнес ни слова. Когда брат и сестра наконец оторвались друг от друга, в глазах Ктимены блестели слезы. Она поцеловала Одиссея в щеку, затем убежала во дворец.
— Я попрощался с царем и царицей, — объявил Одиссей, подходя к другим. — Они не станут смотреть, как мы уходим. Люди говорят, что готовы, Галитерс.
— Готовы, господин. На галере на веслах ждут гребцы, и нас провожает большая толпа, которая проследит, чтобы о нашем отплытии узнал весь остров.
— Я тоже об этом беспокоюсь, старый друг, — сказал Одиссей, глядя на группу горожан, которые пришли их проводить. — Но якоря уже подняты, и мы должны довести это дело до конца. Я только надеюсь, что у меня будет царство, к которому я смогу вернуться после того, как все закончится.
— Сильная дружина займет места уезжающих стражников, пока новость дойдет до Эвпейта, — заверил его Дамастор. — Дворец останется в безопасности.
— Но я молюсь, чтобы боги наблюдали за дворцом в наше отсутствие, — признался Одиссей. — И пусть у Ментора и остальных окажется достаточно здравого смысла, чтобы правильно оценить противников.
По его сигналу группа сопровождения подхватила щиты и копья, рабы взвалили ноши на плечи. Участники отряда выстроились в два ряда, в затылок друг другу, после чего отправились в путь. Горожане расступились, позволяя им пройти.
Одиссей шел рядом с Эперитом, и они на пару оглядывали приветственно кричащие толпы.
Юноша провел на острове только три дня. Одиссей служил его проводником, они прошлись по поросшим лесом склонам, проехали по пыльным дорогам на повозке, запряженной мулами. Царевич показал ему много пещер и заливов вдоль скалистой береговой линии, где на высоких утесах сидело множество чаек. Одиссей знал названия всех гор, рощ и ручьев на обеих половинах острова, он показывал многочисленные маленькие хозяйства, мимо которых они проходили. Часто, когда они хотели есть, сын правителя заходил в одно из них, где его тепло приветствовали и хорошо кормили. Качалось, он знает всех по именам, включая многих детей. Его встречали с любовью, куда бы он ни пошел. Люди относились к Эпериту по-доброму и с уважением, поскольку он сопровождал Одиссея. К тому же, они были довольны жизнью и любили гостей.
Эперит быстро понял, почему Одиссей обожает свой дом. Юноша оценил то время, которое новый друг потратил на то, чтобы показать ему остров. Но молодой воин понял, что царевич не просто выражает этим свою гордость. Одиссей Лаэртид прощался с местом, которое любил. Никто не знал, чем закончится путешествие в Спарту, как долго они будут отсутствовать. Поэтому Одиссей проводил последние дни перед отплытием с людьми, которых любил больше всего.
Эперит жалел, что приходится так быстро покидать Итаку, а Судьба не столь достаточно милостива, чтобы подарить ему еще несколько дней для наслаждения гостеприимством. Но у богов имелись другие планы, и юноша предполагал, что, как и Одиссей, он должен завоевать свое место в сердцах и умах жителей Итаки, если хочет среди них утвердиться.
Когда отряд вышел за пределы города, а толпы людей остались позади, за исключением нескольких детей, воины прошли мимо группы молодых людей, стоявших у ручья. Именно здесь, в окружении высоких черных тополей, горожане брали воду. К удивлению Эперита, эти юноши поприветствовали их насмешками и ухмылками. Один из них, симпатичный человек с коротко подстриженными черными волосами и в красивой одежде, правда, без правого уха, оскорблял их больше, чем все прочие его сотоварищи.
Эперит вышел из строя, намереваясь выбить зубы у этого типа на траву около его ног, но Одиссей остановил его, опустив руку на плечо.
— Я удивлен, что у тебя хватило смелости отойти от твоего хозяина, Полиб! — сказал царевич. — А где же Политерс? Твое ухмыляющееся лицо кажется неполным, рядом должен быть твой брат.
— Оставь свою вежливость для Елены Прекрасной, неотесанный царевич, — ответил Полиб. — Чем раньше ты со своими тупицами уедешь с острова, тем лучше мы все будем чувствовать себя здесь.
— О какой Елене ты говоришь, Полиб?
На мгновение противник замешкался, но быстро взял себя в руки.