Царь Иван Грозный
Шрифт:
Опричник
Когда через неделю после возвращения в Москву, были объявлены «условия» царя, все ахнули. Иван назначил себе тысячу телохранителей и назвал их опричниками. Он объявлял своей личной собственностью около двадцати богатых городов и большинство московских улиц. Эту часть Руси и Москвы он называл «опричниной» и объявлял себя полным ее хозяином. В ведение бояр отдавалась остальная часть государства – «земщина». До начала раздела «земщина» обязывалась уплатить царю огромную для того времени сумму в 100 тысяч рублей, в возмещение расходов по пребыванию в селе Тайнинском. Боярам оставалось только покориться.
Итак,
В первое время опричники вели себя сравнительно скромно. При вступлении в опричное войско приносили клятву верности царю, обещали не знаться с земскими, даже если это были их родственники.
Царь придумал для своего войска особую форму: к их седлам были привязаны собачьи головы и метлы в знак того, что они призваны грызть царских лиходеев и выметать крамолу с земли Русской. Опричники скоро стали находить «крамолу» среди зажиточного населения. Они попросту занялись грабежами. Ватагами они нападали на купцов, нагружались ценным добром, а при малейшем сопротивлении убивали ограбленных.
Иван Грозный и Малюта Скуратов. Худ. Г. Седов
Опричники. Худ. Н. Неврев
Чтобы вполне обеспечить себе безнаказанность, главари опричнины каждый день доносили царю об открытых ими боярских заговорах.
Царский дворец в Александровской слободе был обращен в нечто среднее между крепостью и монастырем. Кругом возвышались прочные стены с бойницами, из которых мрачно выглядывали жерла пушек. На вышках дежурили дозорные, железные ворота всегда были заперты. Иван, начавший проявлять несомненные признаки помешательства, решил, что для него и его приближенных настало время покаяния. Он выбрал триста самых отчаянных опричников и объявил их иноками. Себя он назначил игуменом, князя Вяземского – келарем, Малюту Скуратова – параклесиархом. Всем были сшиты рясы, скуфьи и прочие принадлежности иноческого облачения.
Почти каждую ночь, около четырех часов, царь в сопровождении Малюты и царевича Ивана поднимался на колокольню и начинал звонить в колокол. Со всех сторон в церковь спешили опричники. Случайный посетитель мог бы подумать, что он находится в настоящем монастыре. Эти черные фигуры, одетые в подрясники, со скуфьями на головах, ничем не отличались от простых монахов. Звон умолкал. В обширном храме, тускло освещенном лампадами, появлялся царь. Сгорбленный, с лицом, изрезанным глубокими морщинами, в длинной мантии, с посохом игумена в правой руке, он производил впечатление инока-молитвенника. Начиналась служба, которая длилась часа три-четыре. Служил священник, но царь все время находился в алтаре и клал земные поклоны. Делал он это так усердно, что на лбу у него постоянно была опухоль. Такого же усердия он требовал и от «братии». Царь строго следил за тем, чтобы все опричники посещали эти ночные службы. Ослушникам грозила суровая кара: заключение в сыром подвале, почти без пищи, на десять – пятнадцать дней.
Служба кончалась в 7–8 утра. Затем все отправлялись в обширную стольную палату, которую Иван велел называть «трапезною».
Здесь начинался завтрак. Царь не принимал в нем участия. Он становился за аналой и читал жития святых. За этими завтраками вино лилось рекой и к девяти часам, когда нужно было отправляться к обедне, «братия» была в сильно приподнятом настроении. После обедни, во время которой царь опять бился лбом о каменный пол, все снова собирались в трапезной. К этому времени иноческие одежды снимались. Блистали парчовые кафтаны, золотое шитье и драгоценные камни. Во время обеда настроение еще больше поднималось. Появлялись женщины и часам к трем дня «монастырь» оглашался визгом, пьяным хохотом и непристойными песнями.
Жена царя Мария в это время пребывала в Кремле и вела настолько развратный образ жизни, что слухи о нем регулярно поступали царю. Он относился к ним равнодушно, но, тем не менее, следил за каждым шагом супруги. Когда ему сообщили, что царица организует партию, которая
Митрополит Филипп и Иоанн Грозный. Худ. Я. Турлыгин
Убиение митрополита Филиппа Малютой Скуратовым. Худ. А. Новоскольцев. Фрагмент
Каждый день опричники сообщали Ивану о новых крамолах. Казни продолжались беспрерывно. Сотни семей были сосланы в Казанский край. В основном это были потомки старинных княжеских родов. Их земли, доставшиеся от удельных предков, отошли к царю и были розданы опричникам. Это навсегда подорвало княжеское землевладение на Руси. На Земском соборе 1566 года представители дворянства, дьяки и даже купцы потребовали отменить опричнину. Более трехсот знатных бояр обратились к царю с челобитной, в ответ всех их взяли под стражу. На их защиту поднялись церковные иерархи. Митрополит Афанасий в знак протеста сложил с себя сан и удалился в монастырь.
Иван Грозный с трудом уговорил занять место митрополита Соловецкого игумена Филиппа (Федора Колычева). Филиппу удалось выхлопотать прощение авторам челобитной. Казнили только троих. Некоторых избили палками, остальные отделались испугом. Митрополит Филипп так и не смирился с поведением царя. Однажды он прямо осудил царя во время службы. Филиппа арестовали, заковали в колодки, заключили в монастырь Св. Николая Старого и морили голодом. Потом Филиппа отправили в Тверь, в Отрочь-монастырь.
Под влиянием проповедей Филиппа Иван все-таки несколько стеснялся. Расправившись с неуступчивым митрополитом и казнив всех его родственников, царь во всей полноте начал проявлять свою необузданность. В сопровождении опричников он стал делать наезды на вотчины. Оправдывались эти наезды, конечно, поисками крамолы. После трапез пьяная орда вскакивала на коней и с дикими криками мчалась куда глаза глядят. Первая вотчина, встречавшаяся на пути, служила этапом. Разумеется, царя встречали с глубоким почетом. Его провожали в лучшую комнату, предлагали ему угощение. Все эти посещения имели одинаковый результат: Иван, придравшись к какой-нибудь мелочи, приказывал своим спутникам «пощупать ребра» у гостеприимных хозяев. Начиналось избиение, причем щадились только молодые, красивые женщины и девушки. Последних показывали царю, он выбирал из них одну или двух, а остальных отдавал опричникам. Иногда оргии длились два или три дня. Эти наезды Иван называл «выбором жен».
Когда осенью 1568 года сместили митрополита Филиппа, запуганная Боярская дума вынесла решение о суде над ним. Филиппа обвинили в «скаредных делах» и осудили на вечное заточение. Через два года верный царев пес Г. С. Скуратов-Бельский, получивший прозвище Малюта за свой малый рост, задушил митрополита в камере.
Террор совпал со страшными стихийными бедствиями. Начался голод, от которого погибло втрое больше людей, чем от погромов. Вместе с голодом пришла чума. Осенью 1570 года в Москве ежедневно умирало до тысячи человек. На всех дорогах стояли заставы. Под страхом смерти из зачумленных городов не выпускали никого. Казалось бы, настало время царю задуматься над общей бедою. Вместо этого царь учинил новую кровавую расправу.
Осенью 1569 года Иван получил донос от новгородского помещика Петра Волынского, что новгородцы хотят царя Ивана извести, а на трон посадить его двоюродного брата, Владимира Андреевича Старицкого. Владимира Андреевича вызвали в Москву, и он приехал к брату с женой и младшей дочерью. Их всех отравили, а мать Владимира Андреевича – княгиню Ефросинью, жившую монахиней в Горицком монастыре под Вологдой, – утопили в реке Шексне с двенадцатью монахинями.
Однако это была лишь прелюдия: в начале декабря опричное войско выступило в поход на Новгород. Иван решил подойти к Новгороду неожиданно и потому повелел на пути к нему убивать всех подряд, чтобы ни один человек не смог известить новгородцев о приближении опричного войска. Первыми жертвами похода на Новгород стали Клин, Вышний Волочек и Торжок. Опричники истребили там всех горожан – не только мужчин, но и женщин, и детей. Точное число их неизвестно, но счет шел на многие тысячи.