Царь Каменных Врат

Геммел Дэвид

Когда братья ушли, Ананаис осторожно снял свою черную маску, налил в миску воды и промыл багровые, воспаленные рубцы. Дверь открылась, и он быстро повернулся спиной к вошедшему. Надев маску, он предложил Лейку стул. Старший сын Райван был красивым парнем, сильным и гибким, с глазами цвета зимнего неба. Двигался он со звериной грацией и держался с уверенностью человека, который знает, что у него есть свой предел, но еще не достиг его.

— Наша армия не внушила тебе доверия? — спросил он.

— Мне внушило доверие ваше мужество.

— Горцы славятся

им. — Лейк откинулся назад и положил длинные ноги на стол. — Но ты не ответил на мой вопрос.

— Это не вопрос, поскольку ответ ты уже знаешь. Нет, ваша армия не внушила мне доверия — так ведь и армии никакой нет.

— Сможем ли мы отразить Легион?

Ананаис подумал немного. Другому он мог бы и солгать, но только не Лейку — слишком уж он смышлен.

— Как сказать...

— И тем не менее ты останешься с нами?

— Да.

— Почему?

— Хороший вопрос. Но я не могу на него ответить.

— По-моему, он достаточно прост.

— Ну а ты почему остаешься?

— Это моя земля, мой народ — и моя семья, с которой все и началось.

— С твоей матери?

— Если угодно.

— Она замечательная женщина.

— Это так. Но я хочу знать, почему остаешься ты.

— Потому что это мое ремесло, мальчик. Я офицер «Дракона». Понимаешь, что это значит?

Лейк кивнул.

— И тебя не трогает то, что правда на нашей стороне?

— Трогает, но не слишком. Большинство войн завязывается из-за алчности, но нам повезло — мы боремся за собственную жизнь и за жизнь тех, кого любим.

— И за свою землю, — добавил Лейк.

— Чушь! — гаркнул Ананаис. — Никто не станет драться за грязь и траву. Да и за горы тоже. Эти горы стояли здесь до начала времен и будут стоять, когда мир снова провалится в тартарары.

— Я на это смотрю по-другому.

— Разумеется, ты ведь молод и полон огня, я же стар, как само море. Я был по ту сторону света и заглянул в глаза Змия. Я видел все, молодой Лейк, и не слишком поражен тем, что видел.

— Что ж, по крайней мере мы понимаем друг друга, — усмехнулся Лейк. — Чего же ты хочешь от меня?

— Надо послать людей в город. У нас всего семь тысяч стрел — этого недостаточно. У нас нет доспехов — нужно раздобыть хоть несколько. Выверни весь город наизнанку. Нам требуется овес, мука, вяленое мясо, фрукты. И лошади, хотя бы штук пятьдесят. Если достанешь больше — тем лучше.

— Чем мы за все это расплатимся?

— Пиши расписки.

— Кому нужны расписки от мертвецов?

— Думай головой, Лейк. Они возьмут твои расписки — в противном случае ты заберешь все даром. А любого, кто заартачится, объявят предателем и поступят с ним соответственно.

— Я не собираюсь убивать кого-то за то, что он не позволяет себя грабить.

— Тогда ступай обратно к маменьке и пришли мне человека, который хочет победить! — вспылил Ананаис.

Оружие и провизия начали поступать в лагерь утром третьего дня.

На четвертое утро Галанд, Парсаль и Лейк отобрали двести человек, которым, по замыслу Ананаиса, предстояло принять на себя удар Легиона, а Парсаль собрал

около сотни лучших стрелков в особый отряд.

Как только солнце взошло над восточными горами, Ананаис вывел всех на широкий луг за лагерем. Многие, благодаря любезности городского оружейника, обзавелись теперь мечами. На каждого лучника приходилось по два колчана стрел, и даже панцири виднелись кое на ком из пехотинцев. Ананаис, которого сопровождали Парсаль, Лейк и Галанд, влез на телегу и, подбоченясь, оглядел рассевшихся перед ним воинов.

— Обойдемся без пышных речей, ребята. Ночью мы узнали, что Легион уже на подходе. Завтра мы выйдем на позиции, чтобы встретить врага. Они приближаются со стороны нижней восточной долины, которая, как я слышал, зовется у вас Улыбкой Демона.

У них почти двенадцать сотен бойцов, хорошо вооруженных и на хороших конях. Двести лучников, остальные — копейщики и сабельщики. — Ананаис дал людям время усвоить его слова и с удовлетворением отметил отсутствие страха на их лицах. — Я никогда не лгал своим солдатам и сейчас говорю вам: наши виды на победу невелики. Очень невелики! И я хочу, чтобы вы это поняли.

Меня вы знаете понаслышке. Но я прошу вас слушать меня так, будто ваши родные отцы шепчут вам это на ухо. Исход битвы зачастую зависит от одного-единственного человека. И каждый из вас способен склонить весы в сторону победы или поражения.

Таким человеком был Друсс-Легенда. Он обратил битву при Скельнском перевале в одну из величайших побед за всю историю дренаев. А был он простой человек, выходец из Скодии.

В урочный день один из вас, или десяток, или сотня, тоже изменит ход битвы. Довольно одного мгновения паники — или одного героического мига. — Ананаис снова сделал паузу и поднял к небу палец. — Одного-единственного!

И вот сейчас я прошу вас показать первый пример мужества. Если есть среди вас люди, которые опасаются подвести своих друзей в завтрашней битве, — пусть они покинут лагерь до конца этого дня.

Клянусь всем, что мне дорого, — я не посмотрю свысока ни на кого из тех, кто так поступит. Ибо завтра будет жизненно важно, чтобы те, кто решился взглянуть в глаза смерти, не дрогнули.

Чуть позже к нам прибудет воин, которому нет равных на этом свете, — самый искусный военачальник из всех, кого я знаю, и самый непобедимый боец. С ним будут рыцари, обладающие особым даром, — их распределят среди вас, и их приказам следует повиноваться безоговорочно. Зарубите это себе на носу!

И напоследок я попрошу вас еще кое о чем — для себя. Я был ганом крыла в лучшем на свете полку — в «Драконе». Мои однополчане были моей семьей, моими друзьями, моими братьями. Их предали — они погибли и потеряны для этой страны. Но «Дракон» — не просто полк, это идеал. Мечта, если хотите. Это была армия, призванная сражаться против Тьмы, и каждый из ее бойцов смело отправился бы в ад с ведром воды, веря, что сумеет загасить адское пламя.

Вам не нужны ни блистающие доспехи, ни знамя, чтобы стать «Драконом». Стоит только этого захотеть.