Царь муравьев
Шрифт:
Забавное получилось зрелище: зал был предназначен для лекций и для просмотра фильмов – столы уходили вверх полукруглым амфитеатром, и именно на них, на белых матерчатых салфетках, были разложены одноразовые тарелки с разнообразными, весьма аппетитными кушаньями, и стояли всякие напитки – само собой, безалкогольные. Внизу, в президиуме перед экраном, были сдвинуты два стола, и за ними сидело несколько человек. Среди них – мэр Сазонов и профессор Благовещенский. Прочих я не знал лично, хотя лица их были мне в чем-то знакомы.
Мы с Женей разыскали два свободных места в шестом ряду – большинство столов уже были заняты. Немедленно налили апельсинового сока, Женька вонзила зубки в бутерброд с сыром, я же, как всегда, предпочел семгу. Мы жевали жадно и с удовольствием запивали, наши друзья с разных рядов отыскивали нас взглядами, приветно махали руками, и мы кивали им в ответ. Через
Поднялся на ноги Ганс. В руке, вознесенной высоко над головой, он держал хрустальный бокал с минеральной водой.
– Приветствую вас, мои дорогие! – микрофон раскатисто разнес его голос по залу. – Сегодня у нас особый день! Некоторые уже знают, в чем его особенность, многие еще не в курсе, но сей недочет сейчас будет исправлен. Предоставляю слово истинному виновнику торжества – замечательному нашему Мише Благовещенскому!
Как это мило, по-фрагрантски – назвать профессора Мишей…
Ганс выпил воду одним глотком – залихватски, словно тяпнул водки, шлепнулся в кресло и закинул ногу на ногу. Профессор встал, откашлялся и скрутил бороду в кулаке. Выглядел Благовещенский, в отличие от сияющего Ганса, весьма озабоченно.
– Мы, фрагранты, выходим на всеобщее обозрение, – начал он. – От этого никуда не деться, но делать это нужно крайне осторожно и продуманно. Обычным людям рано знать о нашем существовании. Более того: окончательная легализация фрагрантов станет возможна только тогда, когда мы будем полностью контролировать ситуацию в политике и силовых структурах, а до этого пройдут еще многие годы. Также напомню важнейший постулат: каждый фрагрант должен помнить, что нашей главной целью является не собственное процветание, а благополучие всех людей. Всех! Речь не идет о том, чтобы переделать все человечество во фрагрантов, хотя, вероятно, в отдаленном будущем именно так и случится. Речь идет не об революции, а об эволюции – не слишком быстрой и максимально безопасной. И тут перед нами встает новая проблема: мы становимся слишком заметны. Финансовые компании и фирмы, принадлежащие фрагрантам и нашим друзьям из «обычных», контролируют большую часть рынка в нашем городе и области. Замечу, что значительного передела собственности не произошло – большая часть владельцев предприятий либо стала нашими близкими друзьями, благодаря особой помощи, оказанной нами, либо целиком и полностью поддерживает разумную и взвешенную политику, проводимую нашим мэром.
В зале захлопали. Ганс встал и поклонился, приложив руку к сердцу.
– Все, что я сказал, для вас не ново, – продолжил профессор. – Как видим, в экономике и финансах у фрагрантов особых трудностей не возникает. Но есть специфическая область, в которую мы должны направить новые силы – политический пиар. Думаю, всем вам известно, что это такое.
Благовещенский прервался и посмотрел на Ганса. Ганс довольно кивнул головой: продолжай, мол, Миша.
Странно, почему сей доклад делал доктор медицины, а не сам Сазонов, главный фрагрантский спец по политике? Впрочем, выяснилось это довольно скоро.
– Методы политической рекламы во всем мире приблизительно одинаковы, – сказал профессор. – Финансовые олигархи вкладывают в партии большие деньги – взамен на поддержку своих интересов в бизнесе. Депутаты обещают тем, кто за них голосует, все что угодно, вплоть до манны небесной. Однако они не спешат выполнять обещания, данные избирателям – куда больше заняты собственным обогащением и лоббированием интересов тех, кто их спонсирует. Такая избирательная политика малоэффективна и не устраивает нас. Мы не хотим присоединяться к лидирующим партиям – в них давно поделены все командные высоты, и вряд ли кто-то уступит место по своей воле. Мы не будем проводить в парламент нескольких независимых депутатов – их голоса не решат ничего. В то же время мы намерены заняться широкой благотворительной деятельностью, и не хотим, чтобы она осталась незамеченной. Нам нужно, чтобы люди в этой стране знали о нас, любили нас за то, что мы для них делаем, и в то же время не подозревали о существовании фрагрантов, считали нас «обычными». Как решить эту непростую задачу? Мы долго анализировали ситуацию, и наметили путь ее осуществления. В чем фрагранты могут проявить себя наиболее ярко, чтобы завоевать народную любовь? Ответ несложен – в медицине. Мы построим филиалы «Клиники жизни» по всей стране. Половина мест в больницах и санаториях останется платной – это необходимо не только для зарабатывания денег, но и для престижного статуса клиники. Вторая же половина будет обслуживать население бесплатно. И основной упор в бесплатном лечении будет сделан на детей. Думаю, вам не нужно объяснять,
Профессор сел, с облегчением вздохнул и промокнул вспотевший лоб платком.
В зале повисла недоуменная тишина. В самом деле, Благовещенский прервал свою речь неожиданно, даже как-то бессовестно, не удовлетворив любопытства присутствующих. Ну, откроем мы клиники, ну полюбит нас народ – понятное дело. А дальше что?
Ганс поднялся на ноги.
– Я предоставляю слово Николаю Никифоровичу Лисачеву, – сказал он. – Он живет и работает в Москве, но любезно согласился переселиться в наш город, ибо для него здесь появилось много работы. Давай, Николай, говори.
Ганс назвал гостя из Москвы на «ты» – стало быть, Лисачев тоже был подлизой. Лисачев встал, и я наконец-то узнал его физиономию, обрамленную аккуратной светлой бородкой. Известный политтехнолог, близкий к партии власти и команде самого президента. Ого, высокого полета птица залетела в нашу сеть! Впрочем, планы Ганса вполне соответствовали таким масштабам.
– Я – фрагрант, – без обиняков заявил Лисачев. – Или, как некоторые говорят в вашем городе, подлиза. Забавное словечко… Как ни странно, оно вполне соответствует теперешнему моменту. Нам предстоит как следует подлизаться, и я – один из тех, кто будет руководить этим процессом. Феромоны – вещь хорошая, если, конечно, уметь ими пользоваться. Вот я, к примеру, не умею, не научился еще, да и всю жизнь прекрасно обходился и без них. С экрана телевизора, сами понимаете, феромонами никому голову не задуришь. И ни к чему это – дурить головы, сколько можно? Пусть болтают те, кто к этому привык, а мы займемся реальным делом. Создание сети благотворительных клиник – только первый этап, и он наиболее выигрышен в плане имиджа. Все лавры за столь доброе дело должны достаться нам! Кто наши конкуренты? Существующая система здравоохранения? Возможно, чиновники высшего звена, участвующие в распределении государственных и страховых средств, будут ставить нам палки в колеса, но мы с этим справимся, я вас уверяю. Партия власти? Тоже не конкуренты. Пусть себе правят, они нисколько нам не мешают, мы договоримся с ними без труда – сразу же, как только придет для этого время. У нас другая проблема: мы хотим выглядеть добрыми, славными и всеми любимыми, но как это сделать, если нас официально не существует?! Мы лишь группа странных людей, мы питаем самые благие намерения, но отчаянно боимся, что о нас узнают. Что нам делать, что?
Лисачев оперся рукою о стол, прищурил глаза и устремил взгляд, как мне показалось, именно на меня. Впрочем, это же показалось не одному десятку подлиз в зале.
– Создать партию! – крикнул я. То же самое одновременно крикнуло еще несколько голосов.
– Партию? – переспросил хитрющий Лисачев, как бы недоумевая от нашей глупости. – Да зачем же нам партия? Что мы будем с ней делать? Участвовать во всеобщем спектакле для умиротворения дураков, именуемом выборами? Профессор только что объяснил вам, что это неэффективное разбазаривание средств. – Лисачев сделал паузу, недолгую, но многозначительную. – Хотя в чем-то вы правы, друзья мои, – он поднял указательный палец и помахал им перед носом. – Нам нужно обозначить себя, позиционировать себя грамотно и абсолютно определенно, чтобы никто не спутал нас ни с кем другим! И вот как мы это сделаем…
«Создадим всемирную корпорацию «Sazonoff’s Remedy Inc.», – чуть было не ляпнул я. Но, конечно же, не ляпнул. Мало ли что может привидеться, когда валяешься в коме в реанимации?
– Все здесь знают доктора Рошаля? – громко спросил Лисачев. – Думаю, все! Более того – его знают все люди в нашей стране! Ни один человек в стране не скажет, что Леонид Михайлович Рошаль преследовал какие-либо корыстные цели, когда лез в бандитское пекло и вел переговоры с выродками, захватившими людей в театральном центре на Дубровке. Никому не придет в голову мысль, что доктор Рошаль думает о личной выгоде, когда спорит с нынешним министром здравоохранения или лезет в юридическое дело о захвате заложников в Беслане. Доктор Рошаль – воплощенная совесть России, идеальная харизматическая личность. Его обожают миллионы людей всех классов и сословий – и интеллигенция, и голытьба, не привыкшая работать, но все еще видящая советские сны о социальном равенстве. Леонид Рошаль – известный и влиятельный человек, член Общественной палаты Российской Федерации. Почему бы ему не создать свою партию, а? Да потому что потому что он понимает, что, создав партию, растворится в ней и увязнет с головой в ежедневных политических дрязгах. Сохраняя свою индивидуальность, он имеет куда большие шансы быть увиденным и услышанным, в том числе первыми лицами нашего государства!