Царь нигилистов 2
Шрифт:
— Очень остроумно, — заметил Крамской.
— Это вы мне льстите. Так что было вместо гимназии?
— Я поступил в ученики к иконописцу.
— Что ж, почти художественное училище.
— Не совсем. Вместо обучения он поручал мне только растирать краски и разносить посылки.
— Уже не удивлен, — заметил Саша.
— А потом я пошел скитаться по России.
— Мои университеты! — прокомментировал Саша. — А вот здесь завидую. Мне пап'a этого точно не даст.
— Великих князей обычно посылают в такие
— С официальной делегацией?
— Да.
— И много я увижу из окна кареты? Чтобы понять, чем живет страна, надо ночевать на вписках, а то и в палатке в чистом поле, ездить автост… то есть просить попутчиков подвезти, а то и пешком, как пилигрим, с котомкой за плечами.
— На вписках? — переспросил Иван Николаевич.
— Ну, у друзей.
Крамской кивнул.
— Потом один земляк научил меня ретушировать фотографии, и я работал в фотомастерской в Харькове, а два года назад приехал в Петербург и стал ретушером в дагерротипной мастерской. А в прошлом году поступил в Академию художеств.
— Вы молодец, — сказал Саша. — А ведь кто-то наверняка с не меньшим талантом, чем у вас, до сих пор стирает краски у местного иконописца в Богом забытом уездном городе.
Крамской молчал.
— Вы до сих пор подрабатываете ретушером, Иван Николаевич? — спросил Саша.
— Да.
— Значит деньги нужны. Откуда такой широкий жест про бесплатно? Или Елена Павловна что-то перепутала?
— Нет, Ваше Высочество! Она не перепутала. Для вас я готов работать бесплатно.
И его глубоко посаженные серые глаза засветились.
— Иван Николаевич, а если бы вы не прочитали ту статью в «Колоколе», сколько бы вы с меня взяли?
Крамской смешался.
— Уже неважно, — сказал он. — Я с вами поговорил.
— Знаете, что, если я вас сейчас заставлю работать бесплатно, приняв ваше предложение, вы быстро возненавидите и меня, и собственное великодушие. А я этого совсем не хочу. Так что вашим широким жестом я воспользуюсь, но не так нагло, как вы хотите мне позволить. Я попрошу у вас рассрочку, скажем, месяца на три. Так сколько?
— Ну, рублей пятнадцать.
— По рукам, — улыбнулся Саша. — Сейчас пять, остальное в течение трех месяцев.
Да, по сравнению со ставкой академика Тихобразова звучало очень оптимистично.
— Вам понравились мои работы? — спросил Крамской.
— Вы десять раз еще превзойдете самого себя, — сказал Саша. — Но, когда вы станете академиком, и ваши работы будут висеть в лучших музеях России, я пятнадцатью рублями не отделаюсь, так что давайте лучше сейчас.
— Что нужно сделать?
— Рекламу средства для волос. Честно говоря, даже стыдно вам предлагать такое.
— Я пока не академик.
— Нужна очень красивая девушка с очень пышными волосами — все в светлых солнечных тонах на сиреневом или розовом фоне. Для плаката в магазин, где
— Хорошо, — кивнул Крамской.
— Это раз, — сказал Саша. — Во-вторых, нужна картинка с небесным фонариком. Мы пока вырезку из «Ведомостей» утащили, но как бы нам не предъявили за это в связи с нарушением авторских прав. В газету точно не сможем это дать. Так что нужно перерисовать чуть иначе и для магазина — в цвете. Мне, кстати, нравится тот вариант, который в «Колоколе». Но думаю, будет красиво, если нарисовать не один, а дюжину фонариков. Уложусь в еще пятнадцать рублей?
— Да, — кивнул Крамской.
— И это не все. Потом у меня к вам будет еще один заказ.
Художник посмотрел вопросительно.
Глава 8
— Я пишу книгу и мне нужен иллюстратор, — сказал Саша.
— А что за книга, Ваше Высочество? — спросил Крамской.
— «Мир в ближайшие 150 лет».
— Фантастика?
— Нет, футурология.
— Футурология?
— Наука о будущем. Хотя, конечно, первые пять-десять лет будут воспринимать как фантастику. А потом книга станет бестселлером, поскольку начнет сбываться.
Собеседник, кажется споткнулся на англицизме «бестселлер».
— Будет разлетаться, как горячие пирожки, по всему миру, — пояснил Саша.
— Вы так уверены? — улыбнулся Крамской.
— Поглядим, — пожал плечами Саша. — Если большая часть моих прогнозов будет ошибочна — значит, не станет бестселлером. Только и всего.
— А что примерно придется рисовать?
— Города будущего, дома будущего, поезда будущего, повозки будущего, дороги будущего. Да я вам набросаю. Коряво, но я объясню.
— До сих пор мне приходилось рисовать в основном прошлое, — заметил Крамской.
— Будущее интереснее. Беретесь?
— Попробую.
Саша выдал художнику задаток в пять рублей и со вздохом посчитал оставшееся: пять рублей девяносто копеек. Это было как бы не очень много. Ладно! С голоду авось не умрет!
После обеда явился Зиновьев и положил на стол толстый том под названием: «Воинский устав о пехотной службе».
— Александр Александрович, это надо будет выучить.
— Что весь? — с ужасом переспросил Саша.
— Первую часть.
Устав был 1848 года издания и начинался с нескольких страниц сокращений, вроде «Див. Нач. — Дивизионный Начальник», «Ад. — Адъютант» или «Фиг. — Фигура». Перестроечный общевойсковой устав 1990 года, который ему когда-то пришлось учить, Саша помнил весьма смутно, но кажется такой забористой шизы не было даже там.
— Помните его? — осторожно спросил Зиновьев.
И Саша не сразу понял, что воспитатель спрашивает про устав 1848-го года, а не 1990-го.
— Совсем не помню, — признался Саша. — Я его учил до болезни?