Царь призраков

Геммел Дэвид

Он разделял опасения и Прасамаккуса, и Коррина, касавшиеся войска мертвецов. Но любое войско – все-таки войско, а без него их гибель неизбежна.

Голодный, усталый, он сел на берегу ручья и позволил своим мыслям вернуться к тому, о чем он запретил себе думать. В апогее страсти он услышал, как Лейта назвала имя Кулейна, и его словно разорвало пополам. Он преклонялся перед Кулейном, а теперь испытывал к нему жгучую ревность, и он любил Лейту, но сейчас был полон гнева на нее. Рассудок твердил ему, что не

ее вина, если она все еще любит Кулейна, но и гордость, и сердце не позволяли ему смириться со вторым местом.

– Привет тебе! – произнес чей-то голос, и Утер вскочил, сжав в руке меч. Совсем близко сидела молодая женщина в простой тунике из сверкающей ткани.

Волосы у нее были золотыми, глаза – синими.

– Прости, – сказал он. – Ты меня напугала.

– Значит, прощения должна попросить я. Ты задумался о чем-то.

Никогда он еще не видел подобной красавицы. Она встала, подошла к нему и протянула руку к его плечу.

Когда она посмотрела ему в глаза, он заметил, что в ее глазах появилось странное выражение.

– Тебя что-то встревожило, госпожа?

– Вовсе нет, – ответила она поспешно. – Посиди со мной немного.

Песенки лесных птиц вдруг зазвучали точно струны лиры под легкими пальцами музыканта. Солнце озаряло их обоих, и все краски леса засияли небесной красотой. Он сел.

– Ты напоминаешь мне того, кто когда-то был рядом со мной, – сказала она, наклоняя к нему лицо, овевая его дыханием, душистым и волнующим.

– Надеюсь, это был кто-то, кто нравился тебе?

– Бесконечно. Твои глаза, как у него, цвета Тумана.

– Кто ты? – прошептал он внезапно охрипшим голосом.

– Быть может, сновидение. Или лесная нимфа?

Или влюбленная? – Ее губы чуть коснулись его щеки, и она прижала ладонь к груди.

– Кто ты? – повторил он. – Скажи мне.

– Я Афина.

– Греческая богиня?

Она отпрянула от него в изумлении.

– Откуда ты знаешь про меня? Этот мир далек от Греции.

– А я далек от своего дома, госпожа.

– Ты из Тумана?

– Нет. А как еще ты зовешься?

– Вижу, ты знаешь про Фераг. Еще я зовусь Горойен.

Теперь изумление зазвучало в голосе Утера.

– Ты возлюбленная Кулейна, он часто говорил о тебе.

Гибким движением она чуть отодвинулась.

– И что же он говорил?

– Он сказал, что любил тебя еще на рассвете истории. Надеюсь, ты простишь меня, если я скажу, что вижу почему.

Она поблагодарила его легкой улыбкой.

– Его любовь не была такой великой, как ты думаешь. Он оставил меня, предпочел стать смертным. Как ты это объяснишь?

– Не знаю, госпожа. Но я знал Кулейна, и он думал о тебе постоянно.

– Ты говоришь «знал», «думал». Ты давно с ним расстался?

Утер облизнул губы, внезапно оробев.

– Он умер, госпожа, как ни горько.

– Умер? Как так?

– Его

погубили мои враги – воры душ из Пустоты.

– Ты видел, как он погиб?

– Нет, но я увидел, как он упал – за миг до того, как кольцо перенесло нас в Пинрэ.

– А кто ты? – спросила она с ласковой улыбкой. А ногти спрятанной руки стали длинными, серебряными и нацелились на его сердце.

– Я Утер.

Когти исчезли.

– Этого имени я не знаю, – сказала она и, встав, отошла на середину поляны.

– Ты нам поможешь? – спросил он.

– В чем?

– Этим миром правит Царица-Ведьма, и я хочу низвергнуть ее.

Горойен засмеялась и покачала головой.

– Глупый мальчик! Милый глупый мальчик. – Царица-Ведьма – я, и мир этот – мой.

Утер вскочил.

– Не могу поверить!

– Поверь, принц Утер, – сказал Прасамаккус, выходя из тени деревьев.

– А! – сказала Горойен. – Калека с волшебными стрелами.

– Убить ее? – спросил бригант, целясь стрелой ей в сердце.

Горойен обернулась к Утеру, подняв брови.

– Нет!

– Мудрый выбор, милый мальчик, потому что теперь я позволю вам жить… пока. Скажи мне, давно ли ты носишь имя Утер?

– Не очень, госпожа.

– Я так и полагала. Ты мальчик Туре, сын Алайды.

Знай, Утер! Я убила твою мать; я подстроила смерть твоего отца; и я послала воров душ в Каледонские горы.

– Почему?

– Потому что мне было так угодно. – Она обернулась к Прасамаккусу. – Пускай же свою стрелу!

– Нет! – крикнул Утер, но бригант уже отпустил тетиву. Стрела пронзила солнечный воздух для того лишь, чтобы ее поймала тонкая рука и переломила пополам.

– Ты говорил мне милые слова, Утер. Сегодня я тебя не убью. Покинь это место, укройся где-нибудь в мире Пинрэ. Я не стану тебя искать. Но через четыре дня я пришлю войско в этот лес с приказом воинам убивать всех, кого они найдут. Так не медли здесь. – Она резко взмахнула рукой, и воздух перед ней разошелся будто занавес. У нее за спиной в покое, украшенном щитами, мечами и другим боевым оружием, Утер увидел высокого мужчину в черном шлеме. А затем у. он, и царица исчезли.

– Она приходила убить тебя, – сказал Прасамаккус.

– Но не убила.

– Она капризна. Пойдем за Лейтой и покинем это место.

– Я должен дождаться ночи одинокой луны.

– Ты просил меня быть мудрым советником…

– Сейчас не время для мудрости, – оборвал его Утер. – Сейчас время для смелости.

* * *

В ярком свете луны темная одинокая фигура взбиралась по внешней стене Дейчестерского замка, нащупывая сильными пальцами малейшие щели и выпуклости.

Кулейн взбирался медленно и очень осторожно. Его лошадь и Ланс, серебряное копье, были спрятаны в лесу в двух милях от замка.