Царь.2
Шрифт:
– Вы так жестоки, ваше высочество, разве вам неизвестно что я всегда испытывала к вам сердечную привязанность.
– Что же решено! Как только я разгромлю вашу прошлую "сердечную привязанность", я непременно навещу вас. Если мне особенно повезет, то вас навестят сразу две ваших "сердечных привязанности"!
Бессердечно улыбнувшись в лицо готовой расплакаться девушки, я быстрым шагом направился к себе в шатер, чувствуя что если задержусь еще немного, то схвачу ее у всех на виду и прямо там и... и чтобы кричала от страсти!
Тут можно остаться хоть ненадолго одному и попытаться успокоиться. К черту девок, у меня сражение на носу, а мысли только о всяком
– Государь, - отвлек мое внимание заглянувший караульный, - там этот, писарь твой рвется... Слово и дело кричит!
Слово и дело, это серьезно. За такие слова сперва тянут на дыбу, а только потом спрашивают что случилось. Так что если Первак такое крикнул... а вот и он. Запыхавшийся парень тяжело дышит и, войдя внутрь, бухается на колени.
– Казни меня, государь, не доглядел!
– Чего случилось то?
– Ляхи сбежали!
– Какие еще ляхи?
– Ну как же, - в отчаянии едва не рыдает он, - Янек и эта, как ее... Агнешка... мать ее!
– Слава тебе Господи, - поднимаюсь я с походного трона и истово крещусь.
На лице у Анциферова такое недоумение, что, кажется, вот-вот болезного паралич хватит. Ну а как ты думал, родной, близ царя служить и не изумляться?
– Да как же это?
– Бормочет Первак, но я его не слушаю.
– Корнилий, Никита, что расселись? Ну как поднимайтесь и вперед, а то еще не добегут, чего доброго!
– Добегут, - коротко хмыкает бывший лисовчик, - я, что зря своих людей расставлял кругом.
Однако я не разделяю его оптимизма и, накинув неброскую епанчу на плечи, показываю всем своим видом, что надо идти - контролировать процесс. То что у царя случается шило в том месте, на котором всякому уважающему себя монарху
– Государь, она больной сказалась, дескать, спать буду. А Янка, чтобы ему иуде ни дна, ни покрышки, мне все зубы заговаривал. Латыни учил, да счету немецкому. Потом сказал, что ему до ветру надобно, да и вышел прочь. А паненка тем временем полотно разрезала на шатре и выскользнула, гадина. Я ждать пождать, а его нету! Заглянул за занавесь, а ее тоже нет. Я к коновязи, а двух коней нет. Спрашиваю у караульных кто взял, а они мне отвечают, думали что я!
– Это как так?
– Да, Корбут проклятый, кафтан мой запасной уволок, а в сумерках его за меня и приняли!
– Ахметка!
– Неожиданно воскликнул Михальский и на его зов выскочил, маленького роста кривоногий татарин.
– Я здесь, бачка!
– Кто коней брал, видел?
– Видел бачка, - закивал тот в ответ.
– Янка брал - ясырь твой, да девка с ним была.
– Да что же ты, нехристь, не задержал их!
– В отчаянии воскликнул Анциферов, - ведь уйдут проклятущие.
– Зачем задержал, - удивленно спросил Ахмет, - мне бачка Корнилий сказал, чтобы я не мешал, если девка сбежать надумает.
– Вы что же это нарочно?
– На лице писаря проснулось понимание.
– Слава тебе господи, догадался, - хохотнул в сторону Анисим.
– Не печалься, раб божий Акакий, - ободряюще похлопал я парня по плечу, - раз ты ни о чем не догадался, стало быть, и они ничего не поняли. Значит, мы все правильно сделали.
– Первушка у нас малый не дурак, - не удержался от шпильки Пушкарев, - но и дурак не малый!
– Государь, - встрепенулся Анцыферов, - а ведь Корбут слыхал, как ты князя Пронского за порох поносил...
– За что?
– Ну, за порох, который по его недогляду замочили.
– Ах вот ты о чем, - улыбнулся я, - твоя правда, замочили. Две бочки из тридцати.
– И ты князя за это прилюдно костерил?
– Ну не только за это, на нем грехов как на барбоске блох.
– Но он же князь...
– А я царь! Ладно, теперь главное чтобы их теперь разъезды не перехватили.
– Или Протасов, - усмехнулся Вельяминов, постукивая концом плети по сапогу.
– С него станется, - отозвался я и повернулся к Первушке, - ну-ка покайся грешник, как вы у Кондырева кур крали?
– Так, ты же, государь, сам велел, что бы боярышня польская ни в чем не нуждалась, - пожал плечами парень, - а что, у какого-то боярина кур украли?
– Ага, ему лекарь мой запретил жареное и жирное, так вот он, чтобы не отощать на царской службе, за собой клетки с птицей возил, а пару каплунов какие-то обормоты похитили. Ты ничего не видал?
– Каплуны, - наморщил лоб Первак, - жирные такие... нет, государь, не видал!
– Ну и ладно, - засмеялся я.
– Дело к ночи близиться, пошли отдыхать. Завтра дел много. Все нервы эта Агнешка вымотала, я думал уже, что не решится сбежать.
– Было бы неудивительно, - пожал плечами Корнилий, - прекрасная панна смотрела на ваше величество как...
– Не доеная корова!
– Вставил Анисим под всеобщий смех.
– Мужлан!
– махнул рукой Михальский и засмеялся вместе со всеми.
– А я вот боялся, что девка прорвется-таки в царский шатер, - продолжал стрелецкий полуголова, хитро поблескивая глазами.
– Тогда бы ее как ту медведицу не выгнать было...