Царетворец. Волчий пастырь 5

Извольский Сергей

Отсюда был хорошо виден небольшой силуэт Чародея — крейсер уже поднялся ввысь и дрейфовал далеко над облаками. То, что не Чаровница, понятно — ровно в воздухе держится. Осмотревшись вокруг я понял, что нахожусь на самом верху западной башни замка.

Сбив пробку об перила, в пару глотков выпил первую бутылку пива. Объем странный — 0,33 литра. В моей прошлой жизни, как сказала бы Доминика, «такой херни не было». Сбил пробку со второй бутылки, сделал еще один глоток, облокотился на перила и начал ждать.

Алисия появилась в гостиной меньше чем через пять минут. Обернувшись на звук шагов, я сквозь проем выхода на террасу увидел, что

она переоделась — сейчас герцогиня была в том самом белом платье, в котором присутствовала на балу в Риме. Ну и, конечно же, точь-в-точь таком же платье, в котором была богиня Диана, когда они вместе с Морриган выступили за меня в споре с Высокой женщиной Севера. Как и тогда, кроме платья и змеек золотых браслетов на Алисии больше ничего не было. Вообще ничего — ткань прозрачная до полной недвусмысленности.

Покинув террасу, я прошел в гостиную. Взяв бокал вина, отсалютовал Алисии, подавая ей второй. Приняв вино, герцогиня приглашающим жестом показала мне на диван перед низким столиком, куда я и уселся. Она же, совсем неожиданно (и при этом в какой-то мере ожидаемо) села совсем рядом со мной на подголовник дивана, боком. И сделав небольшой глоток вина, отставила бокал и развернувшись, вытянула ножки, положив их на меня.

— Смело. Неожиданно, — прокомментировал я, скользнув взглядом по всей длине представленных на обозрение длинных ног — от затянутых ремешками греческих сандалий голеней до бедер и направил взгляд выше, к изгибам талии. После, совсем не торопясь, перевел демонстративно оценивающий взгляд на грудь, и только потом посмотрел в удивительно яркие, как летнее небо, голубые глаза герцогини.

На щеках Алисии появился яркий румянец. Видно было, что сохранять безмятежное спокойствие и уверенность ей сейчас непросто. Причем она правильно увидела и поняла именно то оценочное суждение, которое я намеренно вложил в только что продемонстрированную демонстрацию взглядом.

Юной герцогине это заметно не понравилось — по ее задумке, полагаю, она вознамерилась перевести наше общение в неформальное, а на такое мое поведение совсем не рассчитывала.

Мне же очень давно не нравились все те замаскированные танцы, что они устраивали вокруг меня с Марией, из-за этого я и действовал сейчас так, как действовал. А еще мне очень не нравилось то, что за все то время, пока скрывались в ущелье Камаргарского хребта, ни Алисия ни Мария прямо не задали мне ни одного интересующего их вопроса.

Поэтому я сейчас и молчал, ожидая слов и действий от Алисии. Старательно гася в себе то раздражение, которое меня преследовало с того момента, как Несса рассказала мне о соперничестве девушек. Гасить это раздражение мне, кстати, помогало знание, что они в общем-то рискуя жизнями все же направлялись ко мне на помощь, а не только соревновались за выдуманный ими приз.

— Ты сейчас уйдешь. А я останусь. И неизвестно, когда мы теперь встретимся, — набравшись духа и сил, наконец произнесла Алисия.

Она сейчас явно — несмотря на совершенно спокойный вид, находилась не в своей тарелке. И после этих слов повисла долгая мучительная — для нее, пауза.

— Да, — чтобы помочь девушке нарушить молчание кивнул я, констатируя очевидное.

— Несса сказала тебе о… о нашем соглашении с Марией?

— Сказала.

— И… как ты к этому относишься?

— Известие об этом, скажем так, вызвало у меня самый широкий спектр эмоций.

Допив вино одним глотком, я сразу же поставил на стол бокал.

Для этого — чтобы нагнуться ко столу, мне пришлось положить руку на бедро Алисии. Девушка от неожиданности моего прикосновения вздрогнула и прерывисто вздохнула.

Да, несмотря на внешнее спокойствие, серьезно нервничает. Неудивительно — мы все же не на банальном свидании. Здесь и сейчас, можно сказать, судьба мира решается. По крайней мере того мира, который крутится вокруг юной герцогини Альба.

Снова откинувшись на спинку дивана, руку с бедра девушки я не убрал. Медленно-медленно, всей ладонью, провел рукой вверх, до самого края подола платья, сползшего по бедру вниз. Довольно далеко сползшего. После этого чуть приподнял руку и уже только лишь мягким касанием подушечек пальцем повел руку обратно, до колена и дальше вниз по голени, к ступне, провожая движение глазами. И вновь положив на бархатную кожу девушки всю ладонь, снова повел ее вверх, медленно возвращаясь к задравшемуся до самой границы приличий платью. И когда на этой границе остановил движение, посмотрел в лицо девушки, в ярко горящие сиянием удивительные голубые глаза.

Алисия сидела без движения, замерев и даже не дыша, закусив губу.

— Не очень нравится, когда тебя рассматривают потребительски не как личность, а как предмет определенного интереса? — поинтересовался я у девушки, правильно понявшей мою очередную демонстрацию. — Мне, скажу честно, не очень нравится то, что вы устроили с Марией вокруг меня. Прости за не очень уклюжую попытку объяснить это не словами, а жестами, — аккуратно поднял я выше совсем сползший вниз подол платья. — И я очень хотел бы, чтобы ты сейчас попробовала мне объяснить собственные мотивы и, очень желательно, собственный истинный интерес во всем происходящем.

Алисия еще сильнее закусила губу и на несколько секунд зажмурилась.

— Я не уверена, что у меня получится. Но я попробую, — совсем тихим голосом произнесла Алисия.

После этого несколько раз она порывалась начать говорить, но каждый раз осекалась на полуслове. Не получается у нее, похоже, объяснить. Либо же, тоже вариант — она просто пока не знает, в чем именно ее истинный интерес в происходящем.

— Так случилось, что я сейчас занимаю в твоих мыслях слишком много места, — произнес я, глядя Алисии прямо в глаза. — Так иногда бывает, особенно когда в сложной ситуации то и дело полярно меняются жизненные приоритеты. Кроме того, полагаю, как мотив твоих действий весьма силен фактор соперничества. Для тебя ведь утереть нос этой выскочке д’Энтенса — дело… нет, не чести, прости, неправильно выразился. В общем, прошу, сейчас тогда никак не комментируй мой вопрос. Пока я направляюсь в Рим, у тебя будет время подумать над тем, что именно ты хочешь мне ответить. А еще у тебя будет время подумать над тем, что ваше честное соперничество с Марией теперь совершенно нечестное.

— Почему?

— Потому что я больше не принадлежу к фамилии Рейнар, и войти в Дом Альба для меня единственный подходящий — подходящий в смысле правильный и безболезненный, вариант остаться в первом сословии.

За те семь полных суток, что мы провели в ожидании, у меня было время подумать и проанализировать все, что я знал и чему стал свидетелем. И я оценил все возможные пути для себя, понимая последствия каждого, в результате чего принял сразу несколько важных решений.

— Так уж и единственный, — недоверчиво посмотрела на меня Алисия. — А как же Дженнифер Агилар?