Цареубийство в 1918 году
Шрифт:
В какую неистовую ярость впал бы Бруцкус, получи он возможность прочитать у Соколова эту фразу!
Ибо главная улика, предъявлявшаяся следователем для подкрепления его обвинений в адрес Голощекина, – вот эти самые записи: в своей книге следователь назвал человека, говорившего со Свердловым, не Белобородовым, а Голощекиным!
Доказательства были таковы. Во-первых, как упоминалось, Голощекин, мол, был на «ты» со Свердловым, и представитель Екатеринбурга в этом разговоре – тоже на «ты». Во-вторых, речь шла о военном положении (а кто в городе облвоенком?).
В-третьих,
Бруцкус, возражая, напомнил, что даже Дитерихс считал: собеседником председателя ЦИКа был не Голощекин, а Белобородов. И теперь выяснилось: в потаенных комментариях, написанных для себя, для собственного понимания ситуации, Соколов тоже назвал собеседником Свердлова Белобородова, а не Голощекина, Но для публичной версии, для книги, первая фамилия ему не подходила.
…Еще один специфический вывод сделал Соколов из текста найденных бланков: Белобородов ведь не знал, кто убил Романовых в Алапаевске. Следовательно, подчиненный ему Сафаров творил преступление втайне от русского рабочего, игравшего для заговорщиков-евреев и масонов роль национально-социальной декорации. (Может быть, Соколов потому и вписал в свой текст Белобородова: в этаком сценарии ему нужен был как раз не еврей, а русский рабочий.)
Но ведь Свердлов тоже не знал, кто и как совершил алапаевское преступление. Он не знал даже, как ему связаться с убийцами! Зато посоветовал Белобородову, куда тому надо обратиться – в Мотовилиху и Пермь, – и был уверен, что все-уральский вожак знает, с кем и как надо вступить в контакт.
(Попутное замечание: думаю, Соколов переоценил и само незнание Белобородовым происходящего во вверенной ему области. Неясно, правда, почему уралец неопределенно ответил Кремлю – «сейчас об этом ничего неизвестно», – может быть, не рисковал говорить открытым текстом в присутствии того, кто записывал беседу, а может быть, заопасался, как и Свердлов, а вдруг там, на месте, получился какой-то прокол… Но поверить, что он в самом деле был не в курсе дела, психологически трудно.
Представьте уральского лидера, пришедшего на телеграф сообщить в Петроград (похищенные ссыльные числились за ПетроЧК):
«Зиновьеву, Урицкому. Несмотря на сопротивление стражи, князья похищены. Точка. Есть жертвы с обеих сторон, поиски ведутся, точка».
Поскольку он все равно пришел на телеграф, все равно говорит с Петроградом, то череэ минуту отправил Зиновьеву еще депешу: сотрудницу последнего, Костину, Уралсовет решил оставить на специальной ответственной работе на Урале. «Передайте Молотову то же о Боголепове» (Молотов был одним из верных зиновьевских комиссаров). Мог ли предсовета, у которого белые похитили особо важных государственных узников, в эту же минуту забеспокоиться о трудоустройстве тт. Костиной и Боголепова?)
Упоминание Мотовилихи и Перми заставило обратить внимание на такую телеграмму (19. VII в 12 часов):
«Пермь,
Кто такой адресат, Лукоянов?
Соколов назвал его одним из следователей уральской областной чека (стр. 266), что можно объяснить только поэтической необходимостью произвести именно еврея Юровского в предоблЧК (вслнд за Соколовым сей титул присвоили Юровскому многие).
Упомянутая выше свидетельница Вера Карнаухова показала:
«Федор Николаевич Лукоянов – мой родной брат. Он был большевик. На него было возложено организовать Уральскую областную чрезвычайную комиссию… что и было им сделано. Позже он был председателем этой комиссии».
Таким образом, в момент пребывания в его области экс-императора официальный руководитель местных чекистов переместился из Екатеринбурга в другой город, в Пермь.,
А кто же был вызываемый через него к аппарату Сыромолотов?
Этот вопрос отсылает нас к другой важнейшей улике против Свердлова и Голощекина.
4 июля 1918 года Белобородов отправил Голощекину, находившемуся в тот момент в Кремле, телеграмму, которую следователь Соколов цитирует в книге так:
«Москва председателю ЦИК Свердлову для Голощекина
Авдеев сменен его помощник Мошкин арестован вместо Авдеева Юровский внутренний караул весь сменен заменяется другим точка Белобородов».
Так же процитировал ее Бруцкус, не обратив внимания на спрятанное внизу примечание: «Первая часть текста телеграммы не имеет значения для дела. Точно установлено, что в ней речь идет о вывозе денег из Екатеринбурга в Пермь, куда для этой цели и ездил комиссар финансов Сыромолотов».
Поначалу я думал так же, как Соколов и Бруцкус, хотя видел ошибку: речь шла не о деньгах, вывозимых из Екатеринбурга в Пермь, а о вагонах с золотом и платиной, уже стоявших на колесах в Перми и готовящихся к эвакуации в центральную Россию. (Н. Росс расшифровал еще одну телеграмму:и Наш комфин выехал в Пермь для организации отправки груза в Ярославль».)
Лишь после того, как Свердлов упомянул Пермь как источник информации для Екатеринбурга, а Белобородов пригласил Сыромолотова – из Перми – на конфиденциальные переговоры, причем таинственно, не прямо, а через председателя ЧК, меня заинтересовало прошлое комиссара финансов Федора Сыромолотова.
Вот что он сам о себе рассказал в энциклопедии Гранат:
«Во время революции 1905 и части 1906 года я состоял в Екатеринбурге начальником сводной боевой дружины: нашей, эсеровской и анархистской… По март 1906 г. участвовал в некоторых революционных мероприятиях Екатеринбурга… Перебравшись в Москву, получил известия с Урала, что против меня и других товарищей создается дело в связи с эксами. Еще через несколько лет, живя в Томске, помогал бежать Я. М. Свердлову, но дело не выгорело».
Перед нами не финансист, а начальник экспроприаторов, т е. банковский или поездной вооруженный грабитель, старый большевик, издавна связанный со Свердловым.