Цареубийство. Николай II: жизнь, смерть, посмертная судьба
Шрифт:
Преждевременная кончина Александра III ошеломила Николая. Горе его было искренним и глубоким – не только потому, что он потерял обожаемого отца, но еще больше из страха перед собственной неспособностью его заменить. Он чувствовал, что шапка Мономаха слишком тяжела для него. И, хуже того, это понимали окружающие.
«Каждый… сознавал, что наша страна потеряла в лице государя ту опору, которая препятствовала России свалиться в пропасть, – вспоминал великий князь Александр Михайлович (Сандро). – Никто не понимал этого лучше самого Никки. В эту минуту в первый и в последний раз в моей жизни я увидел слезы на его голубых глазах. Он взял меня под руку и повел вниз в свою комнату. Мы обнялись и плакали вместе. Он не мог собраться с мыслями. Он сознавал, что сделался императором, и это страшное бремя власти давило его.
– Сандро, что я буду делать! – патетически воскликнул он. – Что будет теперь с Россией? Я еще не подготовлен быть царем!
… Я старался успокоить его и перечислял имена людей, на которых Николай II мог положиться, хотя и сознавал в глубине души, что его отчаяние имело полное основание, и что все мы стояли перед неизбежной катастрофой» [18] .
Итак, уже в день кончины Александра III предчувствие катастрофы было у всех, кто хорошо знал их обоих – почившего государя и его наследника. Правда, совсем иное ощущение господствовало в широких общественных кругах.
18
Вел. кн. Александр Михайлович. Указ. соч. Цит. по: Николай II. Воспоминания. Дневники. С. 304.
Александр III оставил сыну наследство в отменном порядке. За 13 лет своего царствования он последовательно избегал войн, поддерживал инициативы министра финансов И.А. Вышнеградского, а затем С.Ю. Витте, энергично проводивших политику укрепления рубля и привлечения иностранного капитала для развития промышленности и транспорта – особенно железнодорожного. Экономика развивалась рекордными темпами, с фантастической быстротой возникали акционерные общества, банки, различные предприятия. Страна крепла, рос объем внутренней и внешней торговли, рос ее международный престиж.
Правда, подавляющее большинство населения прозябало в бедности, бесправии и невежестве, периодические неурожаи приводили к массовому голоду, что мало заботило власти. В 1891 году государь отметил десятилетие своего царствования заявлением, что, «слава Богу, все благополучно». Имелось в виду то, что он сам и высшие чины администрации вне опасности: террор задавлен, вооруженная борьба против режима заглохла, оппозиции заткнут рот. А в это время в Поволжье от голода пухли дети, вымирали целые деревни. В.Г. Короленко, «работавший на голоде» (как тогда говорили), то есть участвовавший в усилиях общественности организовать помощь голодающим, на государево «благополучие» отозвался статьей, проникнутой болью и сарказмом. Опубликовать ее в России никакой возможности не было, статья появилась за границей без имени автора.
Но в самой империи царили спокойствие и тишина. Массовая кампания по высылке десятков тысяч евреев из Москвы, проведенная генерал-губернатором великим князем Сергеем Александровичем (1891–1892), прошла при полном молчании печати.
В книге А.И. Солженицына «Двести лет вместе» этому акту бесчеловечного произвола посвящено несколько скупых строк. Отмечена реакция на него в Европе и Америке. Солженицын с издевкой пишет о «крыловских порядках», позволивших американской правительственной комиссии приехать в Москву и своими глазами наблюдать творимые там ужасы. Члены делегации даже смогли, в тайне от полиции, посетить Бутырскую тюрьму, где томились евреи, виноватые только в том, что из-за крайней бедности не могли выехать из первопрестольной за собственный счет. Их вылавливали и сажали в тюрьму, чтобы затем выслать по этапу. Американцам удалось заполучить фотографии высылаемых, образцы наручников, в которые их заковывали, и затем опубликовать свой отчет в материалах Конгресса США – «к вящему посрамлению России», как сокрушается Солженицын [19] . О реакции на это варварство российской общественности писатель ничего сказать не мог, ибо никакой реакции не было. То есть власти не позволили ей себя обнаружить.
19
Солженицын А.И. Двести лет вместе, т. 1. С. 289. В дальнейшем том и страницы этого издания указаны в скобках.
Еще за год до этой карательной акции они запретили публиковать протест против травли евреев в печати, хотя под письмом, написанным Владимиром Соловьевым, подписались пятьдесят крупнейших деятелей русской культуры, в их числе Л.Н.Толстой и В.Г. Короленко. Мне приходилось упоминать об этом в исторической повести о Короленко [20] , причастность к этой акции Толстого подробно исследована В.И. Порудоминским [21] .
Этот эпизод говорит о многом. Невозможность
20
Резник С. Хаим-да-Марья. Кровавая карусель. Исторические романы. Спб. «Алетейя», 2010. С. 341–342.
21
Порудоминский В. «…Равенство всех людей – аксиома». // «Октябрь». № 9. 2001. С. 178–183.
Николай I заморозил страну на тридцать лет, но, как только власть перешла к его сыну Александру II, началась оттепель, потом весна… Головокружительные реформы и вызванный ими подъем общественных сил захватывали дух.
Однако, проводя либеральные реформы, ослабляя гнет и тем способствуя возникновению и укреплению независимого общественного сознания, Александр II и его администрация как огня боялись какой-либо оппозиции. Не чувствуя за собой морального превосходства над оппозицией, они пытались ее задавить актами полицейского произвола в духе Николая I. Но в новых условиях эти акты не устрашали, а только озлобляли общество, обеспечивая широкую поддержку самым крайним антиправительственным выступлениям, включая террор. Особенно ярко это проявилось в известном деле Веры Засулич, стрелявшей в петербургского градоначальника Ф.Ф. Трепова. Так она выразила протест против акта произвола, совершенного Треповым, который приказал высечь заключенного студента Боголюбова, не снявшего перед ним шапку в тюремном дворе. Для понимания атмосферы, царившей в обществе, важен не столько выстрел Веры Засулич, сколько реакция на него потерпевшего. Оправившись от ранения, градоначальник Трепов ездил по высокосветским гостиным, пытался как-то оправдаться в своем безобразном поступке и бормотал, что ни против Боголюбова, ни против Засулич ничего не имеет.
Арестованная террористка стала героиней дня. Лучшие адвокаты рвались защищать подсудимую, а вот прокурора, готового ее обвинять в суде, долго не находилось. Когда начался процесс, зал суда заполнило самое изысканное общество. Все симпатии были на стороне террористки, а не ее жертвы. Председатель суда А.Ф. Кони, вопреки закулисному давлению, был предельно доброжелателен к обвиняемой и ее защитнику. Хотя сам факт покушения никем не оспаривался, присяжные вынесли Вере Засулич оправдательный приговор, что было понято, как прямое осуждение власти. Чувствуя общественную поддержку, террористы начали охоту на самого царя-Освободителя, чья жизнь трагически оборвалась взрывами бомб на Екатерининском канале 1 марта 1881 года.
Вместе с Александром II ушла из жизни великая эпоха. Но не пришла ли пора ей возродиться? Если Александр III, грубо оборвав преобразования отца, вернулся к курсу своего деда, Николая I, то отчего бы новому императору не возобновить курс своего деда, Александра II! Возможность поворота казалась тем более реальной, что об интеллигентности и мягком характере молодого императора ходили упорные слухи.
За три года до своей кончины Александр III решил женить наследника, – разумеется, на принцессе, ибо брак цесаревича должен быть династическим. Послушный сын не возражал, хотя его роман с Матильдой Кшесинской был в разгаре и приносил им много радости. Последовали зондажи европейских дворов, выезды заграницу.
Николаю приглянулась принцесса Алиса Гессенская, внучка британской королевы Виктории.
Трудно понять, чем она прельстила изысканного гвардейского офицера. Она не была дурна собой, в каком-то смысле даже красива, но это была угрюмая красота замкнутой, словно чем-то всегда испуганной и сердитой девицы. В Алисе не было живости, непосредственности, женственности, веселости – всего того, что делает молоденьких девушек привлекательными и желанными. Но она покорила сердце Никки.
Император и императрица не одобрили его выбора, послушный сын не посмел перечить. Другие царственные невесты по разным причинам отпали, и вопрос о женитьбе наследника отсрочился на неопределенное время. К неописуемой радости Матильды Кшесинской, уже успевшей оплакать вечную разлуку, Никки утешился в ее объятиях. Но когда болезнь императора приняла крутой оборот, женитьба наследника снова стала актуальной. Александр хотел, чтобы сын срочно обеспечил продление царского рода. Но тут Никки обнаружил ту пассивную агрессивность, которую мало кто подозревал в выдержанном и приветливом молодом человеке. Он сказал, что готов жениться только на Алисе, а поскольку родители этого не одобряют, то он вступать в брак пока не желает.