Царев город
Шрифт:
Ведь если вы оставите меня в живых, Яиге, возвратившись с неудачей, все зло начнет сносить на мне. Начнет глумиться, измываться. Он станет рвать куски живого тела, каленой спицей жечь живую кожу, мне выколют глаза...
— А если он с победой возвратится?
— Идет победа с местью рядом. Все будет так же, только с разницей одной.
— С какой же?
— Яиге меня сварит и будет победителей кормить. Их много.
– г- Он прав, Турни! — воскликнул Омарта. — Яиге все сожрет с чертями. А мы...
— Чего «а мы, а мы»? Давай развязывай ноги.
— Иду. Смотри не вздумай руки развязать. Только ноги.
— Сам знаю. Я на веревку парня привяжу.
— Великий царь, я думаю, что ты великодушен, — сказал Янтемир, когда Омарта ушел. — Исполни смертника последнее желанье.
— Руки развязать? Нет, друг, шалишь.
— Зачем мне руки? Хочу напиться я вина, чтоб боль не чувствовать.
— Это можно. Я великодушен. И, кстати, мы совсем забыли про вино. — Турни подошел к бочонку, налил две кружки, одну поднес Янтемиру.
— Я за твое здоровье буду пить. Великому царю — большая слава!
Турни опрокинул кружку в рот, а Янтемир выплеснул вино на траву.
— Еще хочешь?
— Давай еще. Живи, мудрейший из мудрейших кере* метей, еще сто тысяч лет. 'За это надо выпить.
— Верно, надо, — согласился Турни и выпил вторую кружку. — Теперь, я думаю, хватит?
— Я главный тост еще не произнес. Налей еще. И выпьем мы за то, чтоб сын тебя с большого трона не столкнул. А дело, вижу я, к тому идет.
— Да я его, сопливого мальчишку...- За то, чтоб не столкнул! — Турни выплеснул в рот араку.
— За полную победу в предстоящей битве!
— Ты погубить меня задумал, Янтемир. С моей-то язвой да без закуски? Хватит!
— Ну что ж, вари закуску. Я готов.
— Иди к котлу. Во, молодец. Лезь по лестнице и поднимай крышку.
Янтемир подошел к котлу. Лестница была короткая и ветхая: три кривые перекладины привязаны к двум суковатым палкам веревками. Со связанными руками подниматься по этой лестнице и в самом деле было трудно, а Янтемир делал вид, что ему не взобраться на котел совсем. Он несколько раз срывался с перекладины, падал, ронял лестницу. Турни торопил Янтемира и негбдовал:
г
— Насколько глупы люди! Три перекладины не может одолеть. А хвастать мастера! Да ты не так! Какой дурак тебя учил так лазить по лестнице? Ты ставь сперва правую ногу, а левой рукой держись...
— Но по рукам я связан...
— Ну, погоди, я развяжу. Теперь давай!
Янтемир с развязанными руками легко поднялся на третью перекладину и начал открывать крышку котла. Приподняв ее немного, он пытался просунуть под крышку ноги, чтобы сесть на край котла, но всякий раз крышка падала.
— Какой ты патыр, если влезть в котел не можешь!— упрекал его снизу все более хмелевший Турни. — Не так надо, я говорю тебе! Ты ногу занеси, опрись о край котла руками, а крышку поддержи плечом. Да не так! Неужели не умеешь?
— Я первый раз в котле варюсь, могучий. Привычки нет. Ты показал бы!
— Пошел к чертям! Смотри, как надо! — оттолкнув Янтемира, Турни влез на
— Ого! Янтемир уже в котле! Сейчас мы хворосту подбросим, огня прибавим... А где мой повелитель?
Омарта огляделся, увидел недопитые кружки, покачал головой:
— Наверно, налакался и спит в кустах.
VI
Айвика сказки слушала, а мысль о поисках Насти не выходила из ее головы. Рассуждения ее были просты: если Настю схватили ногайцы, то Ярандай должен непременно ©б этом знать. Но если он и ногайцы хотят перетянуть ватагу на свою сторону, то пленение ее атамана непонятно. И Айвика решила ехать к Ярандаю. Сказав охраннику, что ей надо видеть Ярандая по важному делу, она появилась в его кудо.
— Ты к русским меня посылал?
— Посылал. Что с того?'
— Что у них в атаманах баба, говорил?
— Ну, говорил.
— Хочешь, чтобы они с тобой на царя пошли?
— Шибко хорошо будет! Пусть все люди узнают, что на царя не только черемисы идут, но и русские. А их, ты видела, много.
— Тогда зачем ты ту бабу-атамана в плену держишь? Они ее ищут всю зиму. И не приведи аллах, если они узнают, что ее вы с Аббасом украли. Пойдут они за вами? Ни за что!
— Никакого атамана мы не крали, — искренно ответил Ярандай.
Не уверена в этом была и сама Айвика, но решила бить в одну точку до конца.
— Как не крали! А кого ты от жены прячешь, от людей. Я знаю.
— Тебе баба моя сказала? Болтливая сорока.
— Значит, прячете?!
— Есть одна. Но она не атаман и не русская. Она татарка.
— Покажи.
— Тебе зачем?
— Я сама баба, и мне она незачем. Когда ты ее украл, вы про ватагу знали?
— Говорю тебе, я ее не крал. Это джигиты Аббаса...
— Она обманула вас! Это та и есть. Атаман, а не татарка.
— Пусть так. Но теперь в ватаге другой атаман будет. Два атамана — это много.
— А если она Илейке-кузнецу дочка, тогда как?
— Дочка?! Это совсем другое дело. Поедем, покажу.
Вызвав ревность у Ярандаихи, Настя хотела помочь ватаге, но вышло совсем наоборот. Сестренку жены, посланную в лес, Ярандай выследил, и она рассказала о ватаге. Связать этот факт с Настей похитители не могли, они поверили, что она татарка и посылала искать своего жениха. Думали, что посланная наткнулась на русских случайно. Ревнивую жену Ярандай сначала поколотил, потом успокоил: красавицу Аббас бережет для мурзы. Настю вывезли в глухой лес, приставили к ней охрану, и жила она чуть не всю зиму в сухой и теплой землянке. Бежать по глубоким снегам было немыслимо. Ее по следу поймали бы тотчас же.