Царевна Софья и Петр. Драма Софии
Шрифт:
Промышленников до Петра, надо полагать, не было, но купцы чем-то там приторговывали (это мы способны хорошо понять). Дворянство эксплуатировало крестьян, а чем оно еще занималось — неясно, разве что служило в допотопном ополчении. Невежественные бояре проводили время на пирах и, «уставя бороды», томились в огромных меховых шапках и шубах в царской Думе — высшем законодательном и административном органе при государе-царе.
«Цари-батюшки» единообразны и различаются только степенью кровожадности. Впрочем, в последние годы их фигуры воспринимаются все более восторженно и утопают в золотом тумане корон, скипетров и держав. Атрибутом царской
Остаются еще монахи и осанистые попы — в недавнем прошлом кровососы-эксплуататоры, а по нынешним представлениям — единственные носители духовной культуры и организаторы культурных процессов: переписывания книг, иконописания, колокольного литья, каменного зодчества и прочих допетровских интеллектуальных занятий.
Выросшая в теремном заточении при консервативном, византийского типа царском дворе, царевна Софья Алексеевна могла быть только такой, какой представляет ее читатель романа «Пётр I»: хитрой властолюбицей, цепко и хищно ухватившей полными руками возможность ценою стрелецкого бунта отобрать власть у своего талантливого и многообещающего брата Петра Алексеевича.
Стрельцы — это древнее небоеспособное войско, погрязшее в самовольстве и совершенно лишенное дисциплины, — еще с начала XVIII в. изображались как «янычары». Лишенные понятия о государственной пользе, они, естественно, служили удобным орудием для придворных интриганов, покупавших за деньги и другие подачки помощь стрельцов для убийств и низвержений законных правителей.
Никакими делами, кроме открытия в Москве Славяно-греко-латинской академии и неудачных Крымских походов, правление царевны Софьи не ознаменовалось. Культурные нововведения — например, новый архитектурный стиль — связываются с именами родственников Петра Нарышкиных. Считается, что лишь при петровском дворе в Преображенском и Семеновском селах под Москвой в ходе обучения великого преобразователя и его военных игр рождались ростки нового.
Да и что могло сделать реакционное правительство Софьи с ее глупыми боярами? Лишь отдельные люди понимали, в какой глубокой отсталости находится страна, и выступали «предшественниками» великого Петра в попытках реформировать Россию по образу и подобию Запада. Монастырская школа Ртищева, псковские экономические реформы Ордина-Нащокина, переводческая деятельность Посольского приказа при известном дипломате канцлере Артамоне Сергеевиче Матвееве — вот скудные ростки в пустыне, которую Пётр превратил потом в цветущий сад.
Князь Василий Васильевич Голицын, самый известный член правительства Софьи, знаменит главным образом как любовник царевны. Даже великий русский историк В.О. Ключевский, задумавший похвалить князя как «прямого продолжателя Ордина-Нащокина» и «предшественника Петра», считал Голицына идеалистом, уходящим в своих мечтах от действительности.
Естественна неясность очертаний фигур «предшественников» в отличие от «врагов преобразований» (Софья, злые бояре, буйные стрельцы). Ведь предпетровское время — это лишь темный фон, на котором лучше сияет сказка о преобразователе. Только что ничего не было — и вдруг вышагивают в европейской форме Преображенский и Семеновский полки, за которыми тянется всепобеждающая русская регулярная армия.
«Гром победы раздавайся!» витает над новым с иголочки военно-морским флотом, зародившимся в 1695–1696 гг. на
Пётр проводит «индустриализацию» страны, строит заводы на Урале, да не какие-нибудь, а металлургические. Страна покрывается мануфактурами, через «окно в Европу» плывет заморская торговля, «все флаги в гости» едут к нам. Крестьян, правда, все еще эксплуатируют крепостники, зато дворяне получают образование и становятся нужными для крепнущего государства — теперь все поголовно служат для пользы страны.
Науки, искусство и литература процветают, насаждаются училища, иноземцы просвещают диких московитов. Последние сопротивляются, но постепенно сдаются под грозной дубиной Петра, который и сына не жалеет в стремлении искоренить темную старину. Одновременно насаждается царем свободомыслие и «падают оковы» религиозности (последний шаг ныне не одобряется).
Царство сменяется империей — и Россия, став вдруг великой державой, прославленной военными победами над самим Карлом XII, распространяет свое дипломатическое влияние на весь цивилизованный мир. Начинаются научные экспедиции — и «русские немцы» увековечивают приоритет новой родины множеством открытий.
Застарелая и неповоротливая Боярская дума заменяется самым современным Сенатом, допотопные приказы — коллегиями, воеводы и дьяки — губернаторами, прокурорами и фискалами. Всюду новые люди: в правительстве, окружении Петра, промышленности, армии, науке. Господствуют новые прогрессивные идеи «общего блага» и «государственной пользы», таланты «из низов» получают заслуженные ими посты. После веков застоя начинается героический период истории.
Все это — легенда. Действительная картина столь разительно отличается от описанного, что нам кажется, будто легенда стерла с карты мира целую страну — с ее богатствами, культурой, людьми и драматическими конфликтами, с одного из которых начался путь к власти царевны Софьи Алексеевны.
КАТАСТРОФА
День 27 апреля 1682 г. Софья провела у постели умирающего брата Фёдора — царя-преобразователя, чье семилетнее правление, будучи наконец описанным, войдет в историю страны одной из великих страниц{4}. С ней находился младший брат — 16-летний царевич Иван и сестры по отцу Алексею Михайловичу и матери Марии Ильиничне Милославской. 10-летний царевич Пётр, сын второй жены царя Алексея Наталии Кирилловны Нарышкиной, со своими родичами и сторонниками был занят другим делом. Каким, вскоре станет ясно.
Не успел государь скончаться, как бояре, придворные, приказные дельцы и духовенство во главе с патриархом Иоакимом нарекли царем малолетнего Петра, рассчитывая полюбовно поделить между собой реальную власть. Большинство «в верхах» не хотело ни продолжения реформ, ни возвращения удаленных Фёдором от правления Милославских: одно из двух было весьма вероятно при воцарении Ивана. Хорошо продуманный дворцовый переворот осуществлялся успешно — немедленно была проведена присяга Петру в Кремле, готовились к рассылке «крестоцеловальные грамоты» для всей страны{5}.