Царевна Софья
Шрифт:
Лаптев, оставив с Бурмистровым Андрея, вышел из избы, чтобы отыскать отца Павла и порасспросить его. С трудом отыскал он его в бесчисленной толпе народа и узнал, что и Варвара Ивановна, и Мавра Саввишна с Ольгой, и Наталья с матерью хотели непременно ехать к монастырю, и он с большим трудом отговорил их от этого.
Они не успели еще закончить разговор, как все, прибывшие в монастырь для защиты государя, начали выходить на поле. Полки построились в ряд, и вскоре Петр, на белом коне, в мундире, выехал из ворот в
Бурмистров, услышав крик, попросил Андрея узнать о его причине. Тот вышел из избы, вмешался в толпу, увидел вдали царя и вместе со всеми начал кричать:
— Ура!
В это время прошла поспешно мимо него женщина в крестьянском кафтане и с косой на плече. За нею следовало человек семь крестьян, вооруженных ружьями.
— Здорово, Андрей Петрович! — сказал один из них.
— Ба! Сидоров! Как ты здесь очутился?
— Мавра Саввишна изволила сюда приехать с твоей сестрицей, с матушкой, хозяюшкой Андрея Матвеевича и с Ольгой Андреевной. Они остались вон там, в той избушке.
— Куда же вы идете?
— Не знаю. Госпожа приказала нам идти за нею.
Андрей, нагнав Мавру Саввишну, которая ушла довольно далеко вперед, спросил ее:
— Куда это ты спешишь?
— Хочу голову свою положить за царя-батюшку! Жив ли он, наше солнышко?
— Вон он, на белой лошади.
— Слава Богу! — воскликнула Мавра Саввишна и, оборотись лицом к монастырю, несколько раз перекрестилась.
А где же стрельцы-то разбойники? Дай мне только до них добраться, я их, окаянных!
— Нет, здесь стрельцам уже не место, Мавра Саввишна.
— Вот незадача. А нет ли где хоть одного какого забеглого? Я бы ему косой голову снесла! Да вот, кажется, идут разбойники. Погляди-ка, Андрей Петрович, глаза-то у тебя помоложе. Вон, вон! Видишь ли? Да их никак много, проклятых!
Андрей, посмотрев в ту сторону, куда Мавра Саввишна ему указывала, увидел в самом деле вдали приближавшийся отряд стрельцов.
— Что это значит? — удивился Андрей. — Они, видно, с ума сошли.
— Ванюха! — закричала Мавра Саввишна Сидорову. — Ступай навстречу. Ступайте и вы все с Ванюхой! — сказала она прочим крестьянам. — Всех этих мошенников перестреляйте.
— Народу-то у нас маловато, матушка Мавра Саввишна, — возразил Сидоров, почесывая затылок. — Стрельцов-то сотни две сюда идут, а нас всего семеро: нам с ними не сладить!
— Не робей, Ванюха, сладим с мошенниками. Коли станут они, злодеи, вас одолевать, так я сама к вам кинусь на подмогу.
— Нет, матушка Мавра Саввишна, побереги ты себя. Уж лучше мы одни пойдем. Скличу я побольше добрых людей да и кинемся все гурьбой на злодеев.
Сказав это, Сидоров вмешался в толпу
— Братцы! Разбойники-стрельцы сюда идут — проводим незваных гостей!
Толпа зашумела и заволновалась, несколько сот вооруженных людей побежало навстречу приближавшемуся отряду стрельцов. Начальник их, ехавший верхом впереди, не вынимая сабли, поскакал к толпе и закричал:
— Бог в помощь, добрые люди! Мы стрельцы Сухаревского полка и спешим на защиту царя Петра Алексеевича!
— Обманываешь, разбойник! — закричало множество голосов. — Тащи его с лошади! Стреляй в него!
— Господи Боже мой! — воскликнул купец Лаптев, рассмотрев лицо начальника отряда: — Да это никак ты, Иван Борисович!..
— Андрей Матвеевич! — закричал стрелец, спрыгнув с лошади и бросаясь на шею Лаптеву.
Они крепко обнялись. Тем временем несколько человек окружили их и многие прицелились в стрельца из ружей.
— Не троньте его, добрые люди! — закричал Лаптев. — Это пятидесятник Иван Борисович Борисов. За него и за всех стрельцов Сухаревского полка я вам порука! Этим полком правил пятисотенный Василий Петрович Бурмистров.
— Коли так, пусть идут! — закричала толпа.
— А где Василий Петрович? — спросил Борисов Лаптева.
— Он лежит раненый, вон в той избушке.
— Раненый? Пойдем, ради Бога, к нему скорее!
Дорогой Лаптев узнал от Борисова, что Сухаревский полк шел к Москве по приказу Шакловитого, а по дороге встретил гонца с царским повелением и пошел тотчас же к монастырю.
— Я со своей полсотней опередил остальных, — прибавил Борисов.
Они вошли в хижину. Бурмистров сидел в задумчивости на скамье, с рукой на перевязи.
— А я к тебе нежданного гостя привел, Василий Петрович, — сказал Лаптев.
Бурмистров, несмотря на слабость, вскочил со скамьи, увидав Борисова. Долго обнимались они, не говоря ни слова. Наконец Лаптев, заметив, что повязка на руке Бурмистрова развязалась, посадил его на скамью. Только он успел перевязать ему снова рану, как отворилась дверь и в комнату вошли Наталья с матерью и братом, отец Павел, Мавра Саввишна с Ольгой, Варвара Ивановна и капитан Лыков.
— Здравия желаю, пятисотенный! — воскликнул Лыков. — Я слышал, что тебя один из этих мошенников-стрельцов царапнул саблей. Как рука твоя?
— Лучше.
— Признаюсь, завидно мне: приятно пролить кровь свою за царя!.. Поди-ка поздравь жениха, дочка! — продолжил он, взяв за руку Наталью и подведя ее к Бурмистрову. — Не стыдись, Наталья Петровна, не красней! Ведь я твой посаженый отец: ты должна меня слушаться. Поцелуй-ка жениха да пожелай ему здоровья.
Он заставил раскрасневшуюся Наталью поцеловаться со своим, женихом.
— Ну, теперь он завтра же выздоровеет! — сказал довольный Лыков. — Что, пятисотенный? Ты, я чаю, и про рану свою забыл?