Царьград. Гексалогия
Шрифт:
– И не с самого утра… Вы тоже там с ранья на пристани не шатайтесь, затаитесь где-нибудь, там будет стоять длинный узкий корабль – галера «Калим-бей». Турецкий. Дождетесь, когда он отвалит от причала и скроется из глаз. Только тогда – не раньше – и отчалит шкипер Ребов… Господи! Да что ж ты такой черный?!
– Свечи у тебя чадят… Не беспокойся, все сделаем, как ты сказал.
Кивком поблагодарив Микола, Алексей быстро направился в людскую – спать, а заодно и предупредить напарника, чтоб не спешил умываться. К слову сказать, сегодня
– О, девчонки!!!
Давешний свинорылый горлопан! Не уехал, оказывается, тля.
Наклонившись, невежа сильно затряс за плечо одного из близнецов, того, что оказался к нему ближе:
– Эй, эй, вставай, девочка! Нам с тобой будет хорошо.
– Да пошел ты! – проснувшись, «Электроник» оттолкнул хама, и тот, грубо выругавшись, с размаху ударил его кулаком в лицо.
Лешка тут же вскочил на ноги, пинком отправив свинорылого к дальней стене.
– Ах, вас двое! – злобно зарычал тот, вытаскивая из сапога нож.
В пробивавшемся чрез окна тусклом свете луны угрожающе блеснул клинок.
Ввух!
Бросившись на новую жертву, словно разъяренный бык, верзила – да, пожалуй, нахала можно было назвать и так, парень оказался неслабый – несколько раз взмахнул ножиком, стараясь поразить соперника в грудь. Алексей, однако, чего-то подобного ожидал и встретил во всеоружии – ударил нападающего ногой в руку, выбивая нож. С жалобным звоном клинок улетел на пол, да там где-то и затерялся. Лешка рванулся вперед… и упал, споткнулся о чье-то спящее тело. Тело выругалось, обдав старшего тавуллярия крепким сивушным запахом. И тут же сверху навалился верзила. Упал, придавил своим немаленьким весом, и короткие сильные пальцы его потянулись к Лешкиному горлу. Чеснок! Как же сильно разит от него чесноком! И еще – потом, и еще чем-то поганым… дерьмом, что ли?
Лешка вывернулся, въехал в свинорылого лбом, тот, засопев, ослабил хватку… и Алексей с силой ударил его ладонями по ушам.
– А-у-у-у, – заверещал тот, словно кастрируемый кот.
Дернулся, ухватил Лешку за грудки, рванул – послышался треск ткани.
– Ах ты так, сволочь! – Алексей уже собрался сделать вражине козу – уж тогда тому точно, не показалось бы мало! Но, не успел…
Проснувшиеся близнецы и Аргип набросились на верзилу, оттаскивая его в угол.
– Руки, руки ему вяжи… Вот так.
– Господи! Да дадут ли хоть когда-нибудь выспаться в это вертепе? – громко возопил какой-то крестьянин, наверное, тот самый, что валялся пьяным-пьяно посередине людской.
– Что с этим делать? – кивая на связанного верзилу, спросил Лука… или Леонтий.
– А ничего, – отдышавшись, Алексей ухмыльнулся. – Заткните ему рот какой-нибудь тряпицей, да пусть валяется до утра – а утром нас
– Правильно! Так и поступим.
– Смотрите только, чтобы не задохнулся. Ни к чему нам лишние мертвяки, ни к чему…
Справившись с буяном, разбуженные артисты снова повалились спать. Не прошло и пары минут, как в горнице послышался громкий заливистый храп и сопение. Связанный нахалюга в углу, правда, еще поерепенился, постонал, но, получив от Аргипа удар по почкам, притих и вскоре тоже уснул.
А вот Алексею что-то совсем не спалось. Вообще, как-то душно было в горнице. Несмотря на распахнутые ставни – то ли Микул сегодня протапливал печь, то ли прсото ночь выдалась теплая. Последнее вернее – за окнами, во дворе, прямо на глазах сгущался туман. Значит, не подморозило… И завтрашний день, скорее всего, будет дождливый, пасмурный.
Встав, Лешка осторожно пробрался между телами спящих на двор, к колодцу. Молодому человеку вдруг сильно захотелось вымыться, смыть с себя пот, грим – наконец-то – похоже, это уже можно было сделать вполне безопасно.
Выйдя на улицу, Алексей погрузился в туман. И в самом деле, снаружи оказалось тепло. Тепло – и тихо, ни ветерка, ни скрипа, ни собачьего лая. Нет, вот, где-то забрехала псина. Вот еще одна – уже ближе. Словно бы кто-то шел к постоялому двору. Лешка остановился, прикидывая, где же тут колодец? Тусклая луна серебрила туман, не столько освещая, сколько еще больше сгущая тени.
– Хозяин! Эгей, хозяин!
Громкий повелительный окрик. Голос такой… женский или подростковый… кажется, будто и знакомый даже…
Из тумана метнулись тени.
– Эй, парень!
Черт, заметили!
– Хозяина разбуди… И покажи нам вход в корчму, в этом тумане словно шайтан водит!
Шайтан… Значит, турки… Зачем они пришли?
– Хозяина? Сейчас…
– Постой-ка! – из тумана вдруг вынырнула ловкая фигура, закутанная в длинный плащ. Блеснули глаза…
Фекла! Черт побери. Фекла!
Лешка дернулся но тут же овладел собой – только не бежать, вести себя естественно. В конце концов, в гриме да с черными выкрашенными волосами – не должна узнать. Ну, еще и туман ведь…
– Где-то я тебя уже видела, парень, – сверля молодого человека взглядом, задумчиво произнесла девушка.
– Мы – актеры, ходим везде.
– Да, да… наверное…
Не узнала!
– Ладно, показывай, где вход и буди хозяина… Нет, постой… ты чего здесь шатался… по двору, в тумане?
– Приспичило. Да и колодец тут… ополоснуться – в горнице жарко.
– И все же мне кажется знакомым твой голос… Ну, что стал? Веди!
– Пожалуйста, проходите.
Фекла – а за ней трое турецких воинов – направились вслед за Лешкой.
Тот нащупал ручку двери:
– Микол, эй, Микол! Хозяин!
– Что такое? – слышно было, как где-то наверху заскрипели ступеньки. – Молочнику, вроде, рано еще.
– Не молочник. Другие гости пожаловали.