Царьградская пленница
Шрифт:
– Живой! – радостно воскликнул кузнец.
– Хату гасите… – прошептал Стоюн. – Ольгушка… Детей из тайника…
Трофим созвал людей. Огонь быстро потушили. Детям рыбака покричали, что опасность миновала, и наглотавшиеся дыма Светлана и Зоря выползли на воздух.
– А где же родимая? – растерянно спросила Светлана, озираясь вокруг.
– И впрямь матушки не видать, – удивленно пробормотал Зоря.
Соседка Акулина горестно покачала головой.
– Увели вашу родимую нехристи, – печально сказала она. – Бедные сиротинушки! И батю вашего не пощадили окаянные!..
Нежданное горе потрясло детей.
Среди хаоса и разрушения начал восстанавливаться порядок. За дело принялся княжий тиун Ставр. По его приказу мертвых поселян сносили в одно место, чтобы потом предать христианскому погребению. А трупы печенегов сбрасывали в быстрый Черторый, и волны с плеском подхватывали их и уносили прочь.
Раненых перевязывали, укладывали на мягкую рухлядь, вытащенную из хат, поили водой. Женщины спускались в тайники, вытаскивали ревущих детей, успокаивали, кормили.
Пожары прекратились, и лишь кое-где из-под соломенных крыш вырывался сизый дымок. День наступал яркий и радостный, но сумрачно было на душе у людей: они потеряли близких и свое добро, нажитое годами тяжелого труда.
Особенно горько обитателям Черторыя было слушать упреки сурового боярина Ставра.
Он не потерпел от набега никакого урона. Но управитель боялся, что пострадают княжеские доходы, и укорял сельчан за то, что не выставляли по ночам стражу.
Боярин Ставр приказал собрать всех жителей села.
– Никому потачки не дам! Как князю платили в прошлые годы, так и ныне отдадите! Хоть из земли выкопайте, а чтобы оброк был вовремя внесен! – грозно объявил боярин.
Смерды, [6] тайно злобясь, слушали эти жестокие слова. А Угар, сильный, высокий мужик, сжимавший в жилистой руке дубину, которой еще недавно уложил трех печенегов, гневно шептал:
– Хватить бы тебя дубьем, чтобы перестал лаять на мир!..
6
Cмерд – в Древней Руси крестьянин, находившийся в феодальной зависимости от князя или боярина
Поселяне разошлись по дворам. Жизнь, неумолимая жизнь, предъявляла свои требования. Сейчас – горе, впереди – заботы… Надо прокормиться самим, да и князю внести оброк.
Зорю с другими подростками отправили в поле – собирать стадо, которое печенеги оставили в спешке. И тут оказалось, что разбойники перекололи почти всех волов.
Люди поспешили снять с убитого скота шкуры и заготовить впрок мясо: деревню ждали трудные времена.
Безутешная Светлана отдалась заботам об отце. Она пробралась в дом, сорвала с оконца бычий пузырь и, стоя посреди хаты, махала рушником, выгоняя дым в окно и в дверь. Натаскала соломы на постель, и люди перенесли в избу бесчувственного Стоюна. Раненый хрипло и прерывисто дышал, на губах вскипала кровавая пена.
Когда с него сняли рубаху, на правой стороне груди увидели конец обломившейся стрелы.
Старик знахарь Агей, выбравшийся из подпола своей избенки, осторожно извлек стрелу из груди Стоюна. Он залепил рану хлебным мякишем, смешав его с паутиной.
Затем
– Не горюй, дочка, у тебя еще не все пропало. Матушку твою увели, зато батько будет жив.
Обрадованная девушка бросилась на шею старику. А тот, оглянувшись вокруг, нет ли поблизости доносчика, прошептал:
– Перуну молись, касатка! Нашему Перуну и Дажбогу: [7] они вернут твоему отцу силу, мать в неволе сохранят. А христианский бог – он нам чужой, он грекам благоволит, а до русичей ему дела нет.
Светлана тоже шепотом пообещала:
– Я стану нашим богам молиться, деду, и за матушку, и за батю!
– Вот и ладно, ласточка! – обрадовался Агей. – А ты домовому хлеб под печь кладешь? – поинтересовался он.
– Зачем, деду?
– Ну как же! Это он избу и ее хозяев хранит. Вот и вашу хату от огня сберег.
7
Перун – главное божество древних славян, повелитель грома и молнии. Дажбог – бог солнца, огня, добра и изобилия.
– Буду класть, деду!
– А я тебе мазь принесу, добрую мазь из семи целебных трав: хорошо раны залечивает и огневицу [8] выгоняет.
Светлана горячо благодарила доброго старика.
Стоюн пришел в сознание только на третий день. Первое время ему не говорили, что Ольга уведена в плен. Но скрывать от рыбака горестное известие с каждым днем становилось труднее. Когда больному обо всем рассказали, он несколько дней находился на краю гибели. Только ласки и заботы детей, неотступно находившихся у его постели, спасли Стоюна.
8
Огневица – лихорадка
Раненого утешал мудрый знахарь Агей, ежедневно его навещавший.
– Крепись, человече! – говорил Агей, ласково глядя на Стоюна выцветшими голубыми глазами. – Тебе детей поставить на ноги надобно. Мыслишь ли ты о том? Да и жену, может, еще увидишь, хотя и в плену она. Разве тебе неведомо, что полоняников выкупают?
– Мне это ведомо. Да чтобы выкупить, потребно знать, где Ольга. И без казны дело не сладить.
– Казну накопишь, а полоняники, бывает, и объявляются.
Как ни слаба была эта надежда, она благотворно подействовала на больного. Он решил: «Не поддамся, тебе, смерть, ни с чем уйдешь, старая!»
Стоюн начал поправляться. Он сам напоминал Светлане, чтобы девушка ставила под печь домовому хлеб и плошку с молоком – благо корова уцелела во время набега.
Хлеб оставался, молоко исчезало. Семья и этим была довольна:
– Любит наш батюшка молочко!
И все-таки выздоровление больного шло очень медленно, и немало выпил он топленого медвежьего жира, очищающего дыхание. Этим жиром Стоюна по-соседски снабжал охотник Горислав.
Намного быстрее вылечился бы от раны богатырь-рыбак, если бы на душе у него было спокойно. Но покоя не было. Каждую ночь он видел во сне, как печенеги уводят Ольгу в плен. Стоюн метался на постели, дико кричал: