Царьградская пленница
Шрифт:
Неудержимое веселье охватило слушателей. Они смеялись над поверженным иноземным страшилищем, восхищались силой русского богатыря.
И другие былины держал в своей необъятной памяти старый Хрисанф. Он пел про то, как Илья Муромец полонил Соловья Разбойника и привез в стольный Киев-град к князю Владимиру; про то, как Илья получил силу великую от богатыря Святогора, который был так велик и могуч, что его земля не держала…
Дело клонилось к вечеру, когда усталые былинники умолкли и народ уже собирался укладываться на покой.
На море показались черные пятна. Они быстро приближались к флотилии.
– Морские свиньи! –
Бывалый кормчий не ошибся: действительно, это были дельфины. Своим вытянутым рылом они напоминали длинномордых худых свиней, каких разводили люди в те времена.
Дельфины окружили караван и затеяли веселую игру. Они кувыркались на волнах, кружились вокруг лодей с непринужденной легкостью.
– Мне б так плавать, – завистливо вздохнул Митяй.
Тереха поднял лук и хотел выпустить стрелу в одного из зверей, но Хрисанф сурово зыкнул на него:
– Не замай! Морского бога прогневишь, это его стадо.
Парень испуганно опустил оружие.
Вскоре дельфины исчезли, но море не стало пустынным. Над лодьями проносились буревестники, широко раскинув могучие крылья. Прекрасные летуны, они привычны были жить на воде и, после того как выводили птенцов, питались и спали на море. Огромные стаи чаек шныряли над волнами, ловили мелких рыбешек и ссорились из-за добычи.
– Богатый край! – со вздохом сказал Ефрем. – Кабы не печенеги, здесь бы жить…
Но Хрисанф возразил:
– Русских людей со всех сторон вороги обселили. Скажешь, у нас, на севере, в Новеграде, лучше? А забыл, как жадные норманны и свеи [91] на нашу землю зарятся?
– Да, ты прав, старче, – согласился купец. – Чтоб свою волю и землю сохранить, надо народу оружному быть и крепко друг за друга стоять.
Плавание продолжалось и ночью.
Взволнованные необычной обстановкой, трое друзей лежали на дне лодьи на волчьих шкурах и никак не могли заснуть. Они смотрели на Полярную звезду, которая стояла за кормой и служила путеводителем для мореходов.
91
Свеи – шведы
– Как Матка [92] высоко у нас в Новеграде стоит, задумчиво сказал Тереха, – а здесь она низко опустилась. Того и гляди, на воду сядет. Отчего бы так?
– Не знаю, – ответил Зоря. – Может, мы больно далеко от нее отъехали?
– Сие – божья тайна, – молвил Хрисанф. – А людям то неведомо. – Ему легко было держать руль при постоянном ветре, и он охотно вступил в разговор. – Из всех звезд одна Матка знает свое место на небе, а все остальные вокруг нее, как овцы вкруг пастуха, ходят.
92
Матка – Полярная звезда
Неждан спросил Хрисанфа:
– Скажи, дедушка, долго ли мы до этого Царьграда плыть еще будем?
– А это как бог пошлет. Коли будут попутные ветры, дней за пятнадцать двадцать доберемся, а хватят непогоды, и за месяц не управишься.
– Ну ладно, дедушка, вот приплывем мы в Царьград. Там уж и край света?
Кормчий добродушно рассмеялся.
– Эх, сынок, где край света, сие никому не ведомо, а
– Почему его так прозвали? – сонным голосом спросил Митяй.
– А потому, что со всех сторон вокруг него земля лежит. На севере греки, фрязины, [93] гишпанские мавры, [94] а на полдень – знойная Ливия. [95]
– А в иных странах везде человеки живут такие, как мы? – не унимался любопытный Неждан.
– Господня сила велика, и несть числа сотворенным им созданиям, объяснил Хрисанф. – За дальними морями дивьи люди живут. Обличьем они на нас совсем непохожи. Одни росту громадного, и единый глаз во лбу торчит, о сем у Омира [96] сказано. А у других такие уши повырастали, что они, спать ложась, одно под себя подкладывают, а другим закрываются заместо одеяла.
93
Фрязины – итальянцы
94
Мавры – арабы
95
Ливией в старину называли Африку
96
Омир – Гомер, по преданию, автор поэм «Илиада» и «Одиссея»
Неждан рассмеялся, уж очень забавной показалась ему картина, которую он себе представил.
– А то еще есть песьеглавцы и люди с птичьими головами, и шестирукие великаны силы невиданной… – продолжал разошедшийся старик.
Утомившийся Митяй уже спал, а Зоря, Неждан и Тереха долго еще слушали басни старика о дивьих людях, живущих в далеких, неведомых странах.
Им навсегда запомнилась эта волшебная ночь, когда над их головами чуть слышно шуршал парус, за кормой журчало море и где-то на краю неба висел бледный серп месяца…
На третий день плавания при хорошей погоде мореходы достигли Белобережья, как назывался Днестровский лиман. Здесь была единственная удобная стоянка для судов, совершающих морской путь «из варяг в греки». В Днестровском лимане лодьи запасались пресной водой и дровами на дальнейший путь. От Белобережья путь лежал к устью Дуная. Река Дунай еще называлась Данубием, Истром. Причаливать к берегу в этих местах было рискованно, так как здесь хозяйничали печенеги. Поэтому караваны отходили подальше от берега. И если дул восточный ветер, гнавший суда к суше, в ход пускались весла и измученные гребцы иногда работали целыми сутками, борясь с ветром.
Но, как видно, Онфим и его ватага оставили свои беды на Днепре: все у них ладилось.
Устье реки увидели через пять суток после того, как покинули Днестровский лиман. Река несла столько воды, что на расстоянии нескольких верст от берега море было пресным.
Глава седьмая
Буря
За устьем Дуная пошли болгарские земли. Показав на островок, ничем не отличавшийся от других, Хрисанф сказал:
– В той стороне лежит Переяславец.