Царица доказательств
Шрифт:
Городецкий обошел все учреждения, где ему могли оказать помощь в его расследованиях.
Он беседовал с начальниками отделений милиции, прокурорами, оперативниками Управления собственной безопасности, чиновниками Минюста.
Однако особой пользы это не приносило. Везде в той или иной мере повторялся разговор, который когда-то в самом начале Герман с Васей имели со следователем.
Да, такая проблема существует, однако доказать факт сексуальных домогательств практически невозможно. Особенно если сами потерпевшие не проявляют такого желания.
Случай
С тех пор как Васю избили, они общались всего один раз. На следующий день.
Вася тогда позвонил по телефону и уговаривал Германа прекратить расследование и забрать заявление. Его речь и голос сильно изменились. Он говорил хрипло, с трудом, заметно шепелявя. Однако наиболее сильное впечатление произвела на Германа полная апатия Васиного голоса. Он говорил на одной ноте, совершенно без интонаций, как-то отстраненно.
— Пойми, Гер, — сказал тогда Вася. — То, с чем ты связался, бесконечно. Они везде, и все в их руках. Они покрывают друг друга, и им на все плевать и на всех. Четыре человека в милицейской форме избивали меня при пяти свидетелях возле метро в три часа дня. Они легко могли подкараулить меня вечером в темноте, когда никто не видит. А они все сделали на виду. Понимаешь, они знали, что им ничего не будет. Если ты продолжишь заниматься этим, они тебя убьют.
С тех пор они ни разу не разговаривали и не виделись. Вася перестал появляться в институте, Герману он больше не звонил. Сам Гера порывался несколько раз позвонить, но что он мог сказать?
Правда, потом он все-таки позвонил через две недели, но Васина мать сказала, что Вася взял академический отпуск и уехал к тетке на Украину. Адрес Герман спрашивать не стал.
Он сделался более мрачным и молчаливым. Разговориться он мог только тогда, когда речь заходила о «деле», как он сам называл свое расследование. Остальные вещи перестали его интересовать.
Его деятельность получила широкую известность в Москве, несколько раз его приглашали в редакции газет и брали интервью. Каждый раз Герман подробно рассказывал о том, чем он занимается, называл места, фамилии, звания.
На неизбежный вопрос журналистов: зачем он этим занимается? — Герман отвечал: кто-то же должен этим заниматься.
Несколько правозащитных организаций, занимающихся сходными проблемами, поддержали Германа, предложив вести совместное расследование. Однако, несмотря на взаимное сотрудничество, Герман все равно оставался одиночкой.
— Я обещал обратившимся ко мне людям полную анонимность, — говорил он. — Я не могу их обмануть.
Примерно в том же духе он отвечал и родителям, когда те уговаривали его остановиться.
— Я обещал людям помощь. Я не могу их обмануть.
Его дежурной фразой стало:
— Если что случится, ищите меня в Склифосовского.
17
Спустя месяц деятельность Германа начала приносить первые ощутимые плоды. Ему позвонили из приемной заместителя начальника Главного управления собственной
Когда-то он говорил Васе, что сумеет дойти до этого человека. Он дошел, на это потребовался месяц, а казалось, что гораздо больше.
Пропуск на него уже был оформлен, от Германа потребовалось только предъявить паспорт.
Накануне Герман сильно волновался и наверное раз десять проверял, не забыл ли он положить паспорт в карман и надежно ли застегнул. Даже утром, когда он ехал в ГУСБ, Герман несколько раз ощупывал карман.
Вячеслав Иванович Грязнов был в кабинете не один. Заметно робевшему Герману он предложил стул и представил уже сидящих:
— Это мои лучшие оперативники — Владимир Яковлев и Галина Романова. Если то, о чем вы говорите в газетах, имеет под собой основания, то этим делом займутся именно они. Поэтому я решил, что будет уместным, если мы для начала побеседуем все вместе.
И Герман начал говорить.
Он рассказал о самом первом случае со Светой и о том, что за этим последовало.
О случае на Чистых прудах, где сотрудники милиции арестовали двух восемнадцатилетних девушек, продержали в отделении всю ночь в наручниках и попытались изнасиловать. А когда девушки оказали сопротивление, на них повесили 318-ю статью — «Применение насилия в отношении представителя власти». В результате обе пострадавшие получили по три года условно, к тому же одна две недели отсидела перед этим в СИЗО.
Рассказал про то, как милиционеры на станции метро «Пушкинская» предлагают совсем молодым девушкам официально признаться, что те занимаются проституцией, а потом отпустить. И если перепуганная девушка признается, ее потом насилуют на «законных» основаниях.
Герман говорил долго — часа полтора. Грязнов и оперативники его не перебивали, просто время от времени делали пометки в своих блокнотах.
Видя, что он наконец-то добрался до официальных людей, которые его по-настоящему слушают, а не просто убивают служебное время, чтобы потом отфутболить, сказав, что, к сожалению, все это практически недоказуемо, Герман рассказывал обо всем, что ему удалось выяснить за этот месяц.
О лежащих без движения черных папках с заявлениями пострадавших, которые идут в «довесок».
О том, что все покрывают друг друга. — Самая главная проблема, — сказал он в конце, — что с этим некуда идти. Все, у кого я был, говорили мне одно и то же: это бесполезная трата времени. Поэтому пострадавшие девушки боятся. Как те, которым дали по три года. Они мне все рассказали, а заявления писать категорически отказались. И они правы. Что я могу предложить взамен? Я никто. Они доверились власти один раз, написали заявление, а власть им за это вместо спасибо — срок. Просто необходимо, чтобы этим занялось Управление собственной безопасности на самом высоком уровне. Иначе все действительно бесполезно.