Царица Парфии
Шрифт:
Рынок рабов был недалеко. Тут же, на портовой площади. Нескончаемый гул, крики, возгласы, свист бичей. Обыденная брань продающих, бессмысленные проклятия продаваемых. Алексион все подмечал. И затравленные лица рабов с глазами одновременно испуганно-усталыми и надеющимися, и враждебные лица надсмотрщиков. Тяжкий запах пота витал над этим скопищем человеческих тел. Здесь были представители разных племен – сирийцы, фригийцы, египтяне, евреи, скифы, Мужчины, женщины, дети.
Алексиона поставили на помост среди десятка других продаваемых рабов. Он стоял почти нагой. Его смуглое тело было чистым, гладким и блестело, намазанное маслом. Ноги до колен были натерты
Карвилий проходил мимо. Лицо Алексиона бросилось ему в глаза. В этом лице не было приниженности, свойственной детям, рожденным рабами. Напротив, мальчик был похож на маленького волчонка, попавшего в силки, которого неизвестно куда волокут злые руки безжалостных охотников. Его черные глаза сверкали исподлобья. Иногда он, стараясь быть презрительным и равнодушным, непроизвольно оскаливал в гримасе крупные белые зубы.
Карвилий остановился, рассматривая ребенка. Мальчик несколько раз сверкнул на него глазами. Все его тело напряглось, словно для прыжка. В это время один из покупателей попытался сунуть в рот Алексиону свой сомнительной чистоты палец. Алексион отшатнулся и выставил вперед руки, пытаясь оттолкнуть мужчину. Покупатель возмущенно повернулся к продавцу – мол, что это за товар – и демонстративно отошел в сторону, показывая своим видом, что товар плох. Возможно, таким маневром он пытался снизить цену.
Купец шевельнул тяжелыми челюстями, словно что-то прожевав, и сильно ударил Алексиона по щеке, напоминая ребенку о его новом положении. Щека мальчика запылала. Алексион вновь сверкнул черными глазами.
На продавца гневный взгляд мальчика не произвел никакого впечатления. Мало ли он их видел. Даже напротив – он тут же использовал эту вспышку ненависти для новой «рекламы» и завопил, усиленно разжигая интерес к своему товару:
– Посмотрите, сколько энергии и здоровья в этом ребенке. Как силен этот мальчик с берегов Нила. И всего-то я прошу за него семь тысяч сестерций. Это же просто даром. Наверное, я сошел с ума.
И тут Карвилий решил купить мальчишку. Он сделал шаг к помосту и остановился перед мальчиком, продолжая рассматривать его. Профессиональным чутьем купец почувствовал настоящего покупателя, придвинулся поближе к Карвилию, преданно склонился к уху, заговорил лебезящим приторным тоном, заглядывая в глаза, а в уме прикидывая, не совершил ли он оплошности, объявив вслух цену. Эх, надо было сказать восемь тысяч.
После длительного торга мальчик был продан за шесть тысяч. Причем покупатель, тот, что ранее пытался влезть в рот Алексиона грязными пальцами, увидев, что товар уплывает в другие руки, вынырнул из толпы и попытался оспорить продажу. Он, дескать, был первым и отошел лишь на минутку, опорожнить мочевой пузырь.
Из двух зол выбираешь наименьшее. И Алексион, стоя на помосте и слушая пререкания покупателей, занервничал. Он уже хотел, чтоб его купил именно Карвилий, а не этот, с грязными пальцами.
Наконец сделка завершилась.
Благоговейно пересчитывая монеты, продавец разводил руками на возмущенные возгласы крутившегося рядом покупателя, оставшегося без покупки, всем своим видом показывая, что в произошедшем он не виновен, и, надеясь все же не упустить покупателя, предлагал:
– Не хочет ли господин посмотреть другого мальчика? Он ничем не хуже. И по секрету вам скажу – даже лучше.
При этом губы купца кривила легкая саркастическая полуулыбка, выдававшая его пренебрежение
Этой покупки Карвилий не планировал и поначалу раздумывал, где можно использовать мальчишку. Но Алексион очень скоро стал необходимым. Он был быстр, расторопен в выполнении приказаний. А вскоре еще одна его способность порадовала Карвилия. И еще раз убедила его, что он сделал хорошее приобретение.
Уже на корабле по дороге в Брундизий у одного из рабов, сопровождающих Карвилия, разболелось колено. Оно сильно распухло. Марций почти не мог передвигаться. Каждый шаг доставлял ему боль. Карвилий был обеспокоен. Но помощь пришла с совершенно неожиданной стороны.
– Я знаю, как помочь Марцию, – сказал Алексион, – но мне нужна трава диа-диа.
Карвилий скептически взглянул на мальчика:
– Что за диа-диа?
– Вы, римляне, знаете ее под именем мандрагора. Корень мандрагоры. Я думаю, его можно будет приобрести на рынке Брундизия.
Карвилий неопределенно качнул головой. Потом подумал: почему бы и нет?
Недаром Гомер писал о Египте: «Каждый в народе там врач, превышающий знаньем глубоким прочих людей». Сам Карвилий, конечно, предпочитал греческих врачей, но для рабов подходит и египтянин.
Видя недоверие в лице Карвилия, Алексион поспешно добавил:
– Жрец в храме богини Исиды вылечил колено моей бабушке. Я видел, я запомнил.
Вошли в узкую бухту Брундизия. Вдоль длинного мола гавани тихо покачивался лес мачт бесчисленных торговых судов. Берег был так же каменист, как на острове Делос, и так же порос скудной травой. Но дальше, на верхушках холмов, во множестве росли оливковые деревья, темнела зелень стройных кипарисов, и нарядный белый город полукругом обступал бухту.
По приезду в Брундизий они разместились в маленькой гостинице. Посланный на рынок раб принес корень мандрагоры. И Алексион, стараясь быть важным и серьезным и не заулыбаться невзначай по-детски от всех направленных на него взглядов, приступил к лечению. Он сильно измельчил корень, смешал его с медом и эту смесь стал втирать в распухшее колено раба.
Остальные спутники Карвилия и рабы, присутствующие при этом, смотрели кто с ожиданием, кто со скептической насмешкой, но все молчали. Когда же Алексион начал говорить заклинание, потому что никакое лечение не могло стать успешным без заклинаний и сам бог Гор, сын Осириса и Исиды, сопровождал лечение заклинаниями, почти все присутствующие поверили в действенность лекарства. Тем более что мальчик говорил замогильным голосом невнятно и непонятно.
– Выходи враг, который в крови. Выходи, соперник Гора, по обе стороны рта Исиды. Я под защитой Исиды. Мой спаситель – сын Осириса…
А ведь чем непонятней, чем таинственней и загадочней заклинание, тем сильнее это влияет на людей, вызывая у них большее доверие.
На следующее утро опухоль спала, а еще через два дня Марций почувствовал себя настолько хорошо, что они могли продолжить путь.
После этого случая Карвилий объявил, что в обязанности Алексиона будет входить забота о здоровье рабов. Алексион обомлел. Но все его попытки отказаться, мотивируя тем, что он очень мало знает, ни к чему не привели. Выяснив, что Алексион немного читает по-гречески, Карвилий великодушно разрешил ему использовать греческие трактаты. Так Алексион стал домашним врачом для рабов. Впрочем, он выполнял и другие поручения по дому.