Царица парижских кабаре

Васильев Александр Александрович

При подборе иллюстраций, кроме личного архива Людмилы Ильиничны Лопато в Каннах, мы использовали ценные дополнения из нью-йоркского архива ее сына Делано Гарвича и мои собственные парижские архивы.

Спасибо вам всем, подарившим русскому читателю книгу, полную любви, радости и ностальгии!

Александр Васильев

Париж – Сидней, 26 сентября 2002 г.

Перед

тем как вы начнете читать, я хочу поблагодарить моего близкого друга, талантливую во всем и замечательно образованную Милу Зайончковскую, которая очень помогла мне в этой работе.

Литературной обработкой моих текстов в Москве, а также составлением комментариев к этой книге занималась талантливая журналистка Елена Дьякова, и я выражаю ей большую благодарность за это.

Людмила Лопато

Канны, 12 марта 2002 г.

Глава первая

Моя родина. Моя судьба. Мои мама и папа, «люди стиля модерн»

Я родилась в стране, которой нет. Увы, уже много лет нет на картах. Она есть лишь в моей памяти. Страна эта называлась Маньчжурией.

За свою жизнь я сменила много стран и городов.

Долго жила в Париже. Несколько лет в Нью-Йорке и Голливуде.

А теперь живу в департаменте Приморские Альпы, на Юге Франции, в Каннах.

По крови я караимка. Но город Харбин, где я родилась, моя семья, уклад ее жизни, мысли и принципы, мое образование – все было исконно русским.

И вся моя жизнь неотделима от русского театра, русской музыки, русской песни.

Я застала на свете последнее поколение русских XIX века – промышленников, офицеров, прямых и сдержанных гимназических учителей, восторженных гувернанток, престарелых великих князей, известных меценатов и филантропов, таких как мои старшие парижские друзья – семья Щукиных и Альма Эдуардовна Полякова, примадонны Мариинской императорской сцены Матильда Кшесинская и Медея Фигнер, учившая меня искусству пения.

Я помню многих людей Серебряного века, таких как князь Феликс Юсупов, князь Сергей Волконский – директор Императорских театров и директор Русской консерватории в Париже (там я училась); помню таких легендарных людей, как Анна Павлова, Федор Шаляпин, Добужинский, Иза Кремер, Вертинский, Тэффи, Вячеслав Туржанский и Наталия Кованько, актеры Художественного театра Александр Вырубов, Поликарп Павлов, Вера Греч.

Я хорошо знала людей первой русской эмиграции, к которой сама принадлежала по рождению, благодаря сложившимся обстоятельствам и особому духу, – декоратора Эрте, Сержа Лифаря, артистов эпохи «Русского балета Монте-Карло» Ирину Баронову, Тамару Туманову, Давида Лишина. Знала я знаменитых русских манекенщиц и красавиц эпохи ар-деко графиню Лизу Граббе, Тею Бобрикову, Ариадну Гедеонову, Кису Куприну.

Я видела Голливуд в эпоху его величия, в 1940-х годах. Встречала Грету

Гарбо, Ингрид Бергман, Мишель Морган, Луиса Буньюэля. И конечно, «русских голливудцев» – Анну Стен, Марию Успенскую, Акима Тамирова, продюсера Бориса Мороза.

В послевоенном Париже я пела в кабаре «Казанова» и «Динарзад». Потом несколько десятилетий владела рестораном «Русский павильон». Он был очень любим в Париже 60-х–90-х годов. К нам приходили Джина Лоллобриджида, Софи Лорен, Роми Шнайдер, Марина Влади, Анна Маньяни, Шарль Азнавур, Шон О’Коннери, Карл Лагерфельд. И русские эмигранты «третьей волны» – Наталья Макарова, Галина Вишневская, Мстислав Ростропович, Рудольф Нуреев, Александр Галич, Олег Целков.

В «Русском павильоне» кутили аристократы, носители древнейших европейских и азиатских фамилий – Бурбоны, Полиньяки, принцессы Монако и Саудовской Аравии, бывшая шахиня Ирана.

Моя жизнь удивляет меня саму – так много стран, театральных залов, гостиных, ночных ресторанов и кабаре пересекла линия моей судьбы! Так много было встреч! Так много незабываемых, гордых и блистательных человеческих лиц! Так много радости… Впрочем, и печали.

Прежнюю Россию я знала только понаслышке. Новая, советская Россия не стояла у меня за спиной – в отличие от тех, кто в ней родился, – вечным укором. Иногда я говорю с улыбкой, что кажусь сама себе, где бы ни жила и что бы ни делала, декоративным элементом «стиля рюсс», этаким огненным завитком на шелковой шали.

Но я никогда не прилагала усилий, чтобы стилизовать этот «стиль рюсс»! Возможно, он просто был моей сутью и судьбой. Хотя жизнь моя прошла вдали от России.

В советской России я бы, верно, прожила эти десятилетия в совершенно ином стиле. Однако у каждого из нас своя линия судьбы.

Теперь, когда родина моей матери и моего отца вновь действительно стала частью общего мира, я хочу рассказать еще одному поколению соотечественников, русским третьего тысячелетия, о моей судьбе со всеми ее географическими зигзагами, победами, печалями, романами. О том «русском рассеянии», которое в прошлом веке было неотъемлемой частью мира, – точно тень России, отброшенная на прочие пять шестых части света.

Уверяю вас, эта тень «страны, которой нет» была заметна миру!

Поведу свой рассказ по порядку, с самого начала…

По Маньчжурской равнине течет река Сунгари, приток Амура.

Маленький город на курьих ножках, неодетый, необутый. Холод, пыль, беднота… И военно-полевой лазарет княгини Кропоткиной: неустроенный Харбин – место его дислокации. Привозят новых и новых раненых. Идет Русско-японская война.

В Харбине живет и моя мама, Зинаида Михайловна Шпаковская. Мама родилась в Пскове, в генеральской семье, в 1877 году. Их было шесть человек детей: Елизавета, Юлия, Ольга, Мария, Зинаида и брат Аркадий.