Царская гончая. Книга 1
Шрифт:
Амур исчез без следа. Там, на болотах у Рваных Берегов. Один. Что, если он пострадал? В тех землях множество хищников. И Бесов.
Сердце ноет при одной мысли о том, что мы никогда его не найдем.
Марево. В лучах палящего летнего солнца впереди показалась длинноногая фигура. Молодой мужчина быстро двигается в мою сторону. Медные волосы горят всеми переливами огня на голове. Он закатал штанины выше колен и закрепил булавками. Его бледная кожа кажется прозрачной
– Добрый день.
Учтивый. Как мило.
Со вздохом поднимаюсь. От жары голова идет кругом. Карман оттягивают сувениры, что я украла.
– Я – Стивер Ландау. – Он пожимает костлявыми плечами и отводит взгляд в сторону. – Мы знакомы с Амуром Разумовским. Бегло, но все же. Он отказался помогать мне в поисках сестры, но, думаю, если мы найдем его, он мог бы пересмотреть свое решение.
Янтарные глаза выжидающе уставились.
Раз пришел, то согласен мне помочь.
– Где остальные?
– Здесь, – раздается позади басистый голос.
Я оборачиваюсь. Высокий темнокожий парень поправляет цветные бусины на волосах. Катунь Нахимов – лучший друг Амура. Стивера я знала еще ребенком – его мать, скромная и набожная учительница, часто посещала Собор Крови и Пепла. Рядом с ним Хастах.
– И с чего нам стоит начать?
Хастах презрительно фыркает.
– С того, что у нас получается лучше всего, – ограбим и без того неимущих, – с гордостью говорит Нахимов, потирая здоровенные ладони.
Мне определенно не нравится то, как он доволен. Это не предвещает ничего хорошего.
– Церковь? – Я закатываю сползающие рукава рясы. Плотная ткань не пропускает ветер, становилось жарко. Хастах мерзко хихикает.
– Конечно, – подтверждает Катунь, явно довольный произведенным эффектом. – Монастырь святого Владимира, – уточняет он, упиваясь.
Меня распирает от злости. Стивер не скрывает изумления и таращится на всех по очереди, крутя головой.
– Мы ограбим монастырь?
– Не мы, а Идэр, – недовольно поправляет Хастах. Его серая рубаха и широкие штаны колышутся на теплом ветру. Катунь кивает.
– Нет.
Я говорю твердо. Содержимое потайного кармана того и гляди прожжет ткань.
Я обокрала Собор Крови и Пепла. Я обворовала свою мать-настоятельницу! За одно это Смерть должна оставить мою грешную душу вечно скитаться
Катунь недовольно поджимает пухлые губы.
– Как знать, может, там ты заслужишь прощение Амура, – протягивает Хастах, брезгливо оглядывая мою одежду. Просторная ряса становится тесной. Воротник душит, вцепившись в шею.
Я подвела их. Я всех подвела, и мне не хватит жизни, чтобы расплатиться с долгами.
Моя приемная… единственная мать никогда не отпустит мне такого предательства. Но, с другой стороны, Амур может меня простить. Все будет как раньше. Больше мне ничего не надо. Я даже готова вернуться в монастырь, откуда пару часов назад утащила золото, лишь бы это приблизило меня хоть на шаг к искуплению вины перед любимым. Вероятно, Агуль уже обнаружила пропажу, и нам давно пора бежать.
Поступиться своими принципами ради любви – не это ли истинное желание заслужить прощение?
Глава 5
Можно без имени
Стивер
«Недостаточно хорош. Можно без имени». Такой могла быть надпись на надгробии Стивера Ландау, единственного сына военного врача и учительницы музыки при дворе.
Чертежи и бесконечные списки заполонили дощатый пол. Сижу посреди бумаг, нервно оглядывая листы в поисках нужного. Теплые солнечные лучи греют спину, заставляя выпрямиться. Рыжая кошка лениво потягивается, царапая листы. Мама без ума от этого комка шерсти и даже назвала ее чудаковато – Катей. На все возражения, что это глупо, она виновато опускала взгляд и замолкала.
Кошку мы так и не переименовали.
В небольшой комнате царила тишина, изредка нарушаемая пением матери. Музыкальный слух редко ее подводит, но менее странным от этого исполнение не становится. Она родом с Юга близ Рваных Берегов, тамошний говор отличается от того, как звучит речь в средней полосе, не говоря уже о землях княжества Гуриели, где мы поселились после смерти отца. Невольно устремляю свой взгляд на инструменты, разложенные на столе. Свирель, гусли, балалайка и совершенно неведомое в здешних землях изобретение – виола со смычком. По форме инструмент напоминает крупную грушу с веточкой. На подоконнике забытая чашка остывшего иван-чая. Через дверной проем в комнату вбегают два котенка. Катя поднимается и нехотя плетется к своим детям. Хватаю чернильницу и убираю ее с пола на стол, так же заваленный бумагами.
– Стивер, солнце, время обеденное, – зовет мама. Вздыхаю и поднимаюсь.
Нужно придумать что-то гениальное. Настолько новое и хитроумное, что обеспечит мне место при царе, где-то в теплом уголке именитых чертежников.
Конец ознакомительного фрагмента.