Царская свара
Шрифт:
Лейтенант сказал таким ханжеским голосом, что Розен понял, как не по собственной воле скупой слуга бросился за борт и утонул. Моряки помянули несчастного, отхлебнув вина.
— Вот я тебя спрашиваю — а какого хрена мне за зеркала и ковры отвечать, если царицу Катьку нужно за борт сваливать, благо у нас теперь государь-император Иоанн Антонович! Он ведь за ее имущество меня спрашивать не будет?! Али будет?
— А зачем ему юбки и корсеты, с зеркалами и коврами, — ухмыльнулся Розен, а Карлов прямо на его глазах воспрянул духом. Капитан «Ораниенбаума» оживился, извлек еще по бутылке вина. Грустно посмотрел на них и печально изрек:
— Остатки… Да и хрен
Отхлебнули по глоточку и тут Карлов спросил прямо и без обиняков, как и положено старым друзьям:
— Команда моя и офицеры решили к Иоанну Антоновичу податься. А я сам к этому их склонял, смех и грех. Так что отвечай как на духу — каков из себя государь? Ведь ты с ним общался, не лукавь!
— Конечно, говорил! ОН НАШ ПРИРОДНЫЙ ГОСУДАРЬ! И стоит ему служить, ты уж мне поверь — теперь я кавалерство получу! Иоанн Антонович слов на ветер не бросает. Своими «отморозками» назвал!
— Ленту Александровскую?!
Карлов сглотнул, а Розен отмахнулся, потом начал объяснять, припоминая слова императора:
— При мне повелел орден новый учредить, святого равноапостольного князя Владимира. Из пяти степеней, чтоб награды были от солдата до фельдмаршала, и от матроса до адмирала. И все эти кресты новые пообещал, коли пороховой запас взорвем, причем всем — живым и мертвым…
— Жаль моряков твоих, побило всех обломками насмерть, или нет, не знаю. Но утопленников баграми поднимали из-под воды. Тебе повезло — волной набежавшей на отмель вышвырнуло. Мне доложили, я посмотрел и живо у себя спрятал. Сразу понял, что к чему. Так теперь ты кавалером станешь, вообще первым на флоте, — в голосе Федора прозвучала такая вселенская грусть и тихая зависть, что Розена проняло.
— Давай выпьем за кавалерство твое будущее…
— Погоди, не спеши. Ты ведь на брандвахте стоишь?
— Ага, по Неве могу круги разворачивать, если ветер. А нет, так две барки весельные. Решился бы к крепости рвануть, так меня с верков расстреляют, булькну только.
— На шанцах с норда пушки установили?
— Нет, из воды только достают. А вот за каналом батареи поставили и по крепости бьют. Да «Самсон» наш бомбы кидает, капитан Неплюев выслужиться хочет перед Катькой — только канониры его норовят все время промахнуться. Он бегает по палубе и на всех орет. Вот и все — более нигде пушек нет, хотя с «Париса» могут по берегу выставить, чтоб от вылазок брандеров новых уберечься.
— Ветер сейчас какой?
— Норд-вест ровный, хоть к Шлиссельбургской крепости сейчас плыви — попутный!
— Так не теряй времени, Федя. Немедленно поднимай якоря и ставь все паруса! Прорывайся вдоль северного берега, раз на тех шанцах пушки еще не стоят — потом поздно будет. Крепость стрелять по яхте не будет, если два больших полотнища красных на стеньги поднимешь, — Розен улыбнулся, глядя на возбужденное лицо Федора Карлова, ведь тот даже заерзал на табуретке. И тихо пояснил:
— Скампавея к Кексгольму ушла, а государь с Зотовым, что «Ласточкой» командует, сигнал тайный обговорили. Да нас с Фомичевым Иоанн Антонович о том уведомил…
Глава 5
Форштадт Шлиссельбурга
Генерал-аншеф и сенатор Петр Панин
после полудня 7 июля 1764 года
— Дайте им хорошенько, Яков Александрович! Чтобы Шлиссельбург пламенем весь объят был!
Генерал-аншеф Панин хищно оскалился, чуть приоткрыл рот, по ушам сильно ударило ревущим звуком. Громоздкая осадная пушка, что полвека тому назад палила по Риге, изрыгнула пламя, послав в крепость почти пудовый
Бомбардировка шла уже два часа, успели установить полдюжины ломовых пушек и пару гаубиц за каналом. Еще два десятка орудий дожидались своей очереди, их нужно было поставить ночью на шанцах, когда обстрел из крепости не будет мешать земляным работам — гарнизонные солдаты и мужичье пугливы, и днем разбегутся в разные стороны, и так их гвардейцы еле собрали и согнали как стадо.
Трусливые бараны!
Петр Иванович огляделся — пожар в форштадте почти закончился. То, что пылало, то сгорело, а что огонь не охватил, было растащено на бревна, не рубить же лес, когда есть готовый материал под рукою. Тем более, то дома изменников, присягнувших «Ивашке» — так что святое дело их разобрать. Да и посад торговый богатеньким оказался — гвардейцы немало тайников нашли и с деньгами, и с посудой драгоценной из серебра, хотя были и золотые тарелки. Так что дома теперь растаскивали с утроенной энергией, хотя все были чумазы от гари, что твои арапчата.
Петр Иванович посмотрел на свой мундир, прежде щеголеватый, сшитый из доброго аглицкого сукна лучшим портным столицы, и недовольно поморщился. Белый галстук и рубаха из тончайшей брабантской ткани с кружевами, стали чуть ли не черными, зеленое сукно посерело, обшлага сменили красный на грязновато-розовый цвет. В таком виде только на балы ходить, придворных дам пугая.
— Завтра с утра уже всеми пушками ударим по куртине, где царь Петр пролом сделал. Думаю, за сутки бомбардировки мы ее обрушим. Неделю проламывать не потребуется — стену наспех заделали, она не устоит, — Яков Александрович Брюс сложил подзорную трубу, с помощью которой рассматривал Шлиссельбургскую крепость.
У самого Панина в таком исходе сомнений не было — строился Орешек в стародавние времена, когда об артиллерии и не помышляли, а ее век пришелся намного позднее. И вот такие крепости, как и рыцарские замки, уже легко брались штурмом под грохот первых бомбард и экстраординарных кулеврин. Лишь после этого вокруг старинных цитаделей стали возводить бастионы с равелинами впереди и ретраншементами позади их, и уже штурм таких укреплений становился кровавым — что показало взятие Нарвы в 1704 году войсками царя Петра Алексеевича. Да и построенная им бастионная фортеция на Заячьем острове в Санкт-Петербурге куда более надежно запирала Неву от сил неприятельских, чем древний Орешек, каменные стены которого, прекрасно видимые на острове, уже не могли быть твердыней, от которой отступят осаждающие.
— Надо этой ночью шанец возвести на северном берегу, Петр Иванович. Пока в два огня крепость не возьмем, то штурм большими потерями для нас обернуться может! А то и конфузией!
Генерал-майорБрюс как всегда обо всем хорошо помнил. Панин только поморщился, но еще раз терпеливо разъяснил потомку шотландцев, в чем причины отсрочки. Хотя они и так были очевидны, достаточно поглядеть на дымящиеся развалины форштадта.
— На той стороне батальон солдат гарнизонных — они бы давно разбежались, если бы с вечера с ними две роты преображенцев не отправили. В леску сидят сейчас и ждут тумана ночного. Шанец старый удерживать сейчас бесполезно, из крепости стрелять начинают сразу. Да еще этот бот, что измену учинил, в северном рукаве на якоря встал у берега — картечью ведь палить будет, а мы с этого берега в него просто добросить ядра не можем. Предатели и каины, водоросли речные.