Царские судьбы
Шрифт:
До Миши Мария Федоровна родила трех сыновей. Старший, Николай, названный так в честь деда отца, был объявлен наследником престола. Второй, Александр, прожил немногим более одного года, а третий сын, Георгий, скончался в восемнадцать лет: туберкулез, которым он заболел, не пощадил его изначально крепкую натуру. Полагали, однако, что непосредственной причиной его смерти в 1899 году послужило переутомление, вызванное участием молодого человека в велосипедных гонках.
Младший сын, Михаил, закончит трагически при власти большевиков. Да и вообще жизнь его сложится весьма необычно. Он вступит в морганатический брак с дважды разведенной женщиной отнюдь не княжеского происхождения. Брак будет заключен тайно, в Вене, в небольшой сербской церкви. Узнав об этом бракосочетании, последний царь Романов запретит Михаилу въезд в Россию и подпишет указ об опеке над его имуществом. Только благодаря вмешательству матери, Марии Федоровны, братья помирятся, опека с имущества будет снята, супружеская чета возвратится на свое горе в Россию. Жена Михаила получит графское достоинство Российской империи.
Были
О детях Александра III и Марии Федоровны речь будет идти и в следующей главе, поскольку их судьба тесно связана с последним российским царем.
В браке с дочерью датского короля русский император оказался счастлив. Он не просто «отдыхал» в кругу семьи, а по его словам, «наслаждался семейной жизнью». Александр III был хорошим семьянином, и главным его девизом было постоянство. Не в пример своему отцу он держался строгой морали, смазливыми личиками придворных дам не соблазнялся. Со своей Минни, как ласково называл супругу, он был неразлучен. Императрица сопутствовала ему на балах и выездах в театр или на концерты, в поездках по святым местам, на военных парадах, во время посещения различных учреждений. С годами он все более считался с ее мнением, однако Мария Федоровна этим не пользовалась, в государственные дела не вмешивалась и не делала попыток как-то влиять на своего мужа или в чем-то ему перечить. Она была послушной женой и относилась к мужу с большим уважением. Да и не могла иначе. Царь держал свою семью в безусловном повиновении. Воспитательнице своих старших сыновей, мадам Олленгрэн, Александр, еще будучи цесаревичем, дал следующее наставление: «Ни я, ни великая княгиня не желаем делать из них [10] , оранжерейных цветов. „Они должны хорошо молиться Богу, изучать науки, играть в обычные детские игры, шалить в меру. Учите хорошенько, поблажки не давайте, спрашивайте по всей строгости, и главное, не поощряйте лени. Если что, то адресуйтесь прямо ко мне, а я знаю, что нужно делать. Повторяю, что мне фарфора не нужно. Мне нужны нормальные русские дети. Подерутся — пожалуйста. Но доказчику первый кнут. Это — самое мое первое требование“».
10
Николая и Георгия.
Повиновения Александр, став царем, требовал и от всех великих князей и княгинь, хотя между ними были лица и значительно старше его. В этом отношении он был действительно главой всех Романовых. Его не только почитали, но и боялись. Семнадцатый Романов на российском троне выработал особый «фамильный статус» для русского царствующего Дома. Согласно этому статусу, на титул великого князя с прибавлением Императорского Высочества имели отныне право только прямые потомки русских царей по мужской линии, а также братья и сестры царя. Правнуки же царствовавшего императора и их старшие сыновья имели право лишь на титул князя с прибавлением высочества.
Среди великих князей «фамильный статус» Александра III произвел большой переполох: одни чувствовали себя обиженными, другие полагали, что они несправедливо отодвинуты на задний план. Тут-то и началось… В большой семье Романовых стали возникать интриги. Братья царя и его дяди составили чуть ли не открытую оппозицию. Успокоили лишь назначения на высокие государственные посты: великий князь Владимир Александрович, брат царя, стал командующим Петербургским военным округом; другой брат, Сергей, — московским генерал-губернатором. Дядя царя — великий князь Михаил Николаевич — был назначен председателем Государственного совета, другой дядя — президентом Академии наук. Чины и звания присваивались не за заслуги, а по праву рождения. Великие князья служили губернаторами или высокопоставленными офицерами в армии и флоте, но они служили лишь по воле царя. По его же приказу они должны были немедленно освободить занимаемый пост. Из-за проступков своих братьев и ближайших родственников царь раздражался, а иногда и сильно гневался, однако никто никогда серьезно не пострадал даже за преступления, о которых говорили в обществе или сообщали в бесцензурной печати: казнокрадства, взяточничества и расхищения казенных земель. Большинство великих князей, в отличие от императора с его простотой в быту, набожностью и добропорядочностью в отношении своей семьи, вели роскошный образ жизни, много времени проводили за границей, предаваясь кутежам и любовным похождениям. Поведением своего двоюродного брата, великого князя Михаила Михайловича, Александр III был настолько возмущен, что лишил его всех титулов и запретил ему проживание в России. Тот женился против его воли на графине Софье Меренберг, которая не соответствовала династическим требованиям Дома Романовых. Михаил жил со своей женой на юге Франции, а затем переехал в Англию, где и закончил свои дни.
Александр III отличался еще и тем, что не любил излишней роскоши и был совершенно равнодушен к этикету. Почти все годы своего правления он прожил в Гатчине, в сорока девяти километрах от Петербурга, в любимом дворце своего прадеда императора Павла, к личности которого он особенно тяготел, сохраняя его кабинет в неприкосновенности. Да и парадные залы дворца были пусты. И хотя в Гатчинском дворце насчитывалось девятьсот комнат, семья царя разместилась не в роскошных апартаментах, а в бывших помещениях для гостей и прислуги. Александр с женой,
Петербург же с его стотридцатитысячным населением был в то время центром русской жизни. В театрах ставились оперы и балеты русских композиторов, оркестры исполняли музыку Глинки и Чайковского. В кругах интеллигенции зачитывались произведениями Достоевского и Толстого. Однако общество все еще разговаривало на французском, а не на русском языке, и лучшие туалеты и мебель заказывало в Париже. А отдыхать российская знать ездила в Италию и во Францию.
С осени по традиции их императорские величества давали балы в Зимнем дворце. В его великолепных просторных галереях и залах, украшенных колоннами из мрамора, яшмы и малахита, золотыми потолками и большими хрустальными люстрами, собиралось до трех тысяч человек: придворные в черных с золотым шитьем мундирах, военные, увешанные орденами, молодые гусарские офицеры в парадной форме и лосинах, так плотно облегавших ноги, что для того, чтобы натянуть их, требовалось двое солдат. Ну а русские дамы были буквально усыпаны драгоценностями: диадемы и ожерелья, серьги, браслеты и кольца. Когда появлялась царская чета, оркестр начинал играть полонез. Один танец сменял другой, затем начинался ужин. Уже за полночь, когда император с императрицей удалялись в Аничков дворец, построенный более ста лет назад Елизаветой для своего возлюбленного, Алексея Разумовского, гости начинали разъезжаться по домам.
Шумная придворная жизнь и светская суета быстро надоедала Александру III, и семья с первыми весенними днями вновь перебиралась в Гатчину. Недруги царя пытались утверждать, что государь, напуганный расправой над его отцом, заперся в Гатчине, как в крепости, став, по существу, ее узником. Петербурга Александр III действительно не любил и боялся. Тень убитого отца преследовала его всю жизнь, и он вел затворнический образ жизни, столицу посещал редко и только по особо важным случаям, предпочитая образ жизни в кругу семьи, подальше от «света». А светская жизнь при дворе действительно как-то заглохла. Только супруга великого князя Владимира — брата царя, герцогиня Мекленбург-Шверинская, давала приемы и устраивала балы в своем роскошном петербургском дворце. Их охотно посещали члены правительства, высшие сановники двора и дипломатический корпус. Именно благодаря этому, великий князь Владимир и его жена считались как бы представителями императора в Петербурге, вокруг них собственно и сосредоточивалась жизнь двора.
А сам царь с женой и детьми пребывал в отдалении, опасаясь покушений. Министры для доклада должны были приезжать в Гатчину, а иностранные послы иногда месяцами не могли увидеть царя. Да и приезды гостей — коронованных особ во время царствования Александра III были крайне редки.
Гатчина же действительно была надежной: на несколько верст вокруг день и ночь дежурили солдаты, стояли они и у всех входов и выходов дворца и парка. Даже у дверей спальни императора находились часовые.
Назвать трусом Александра III никак нельзя, но постоянное ожидание опасности развило в нем определенную мнительность. Рассказывают даже о случае, когда напряженная готовность к внезапному нападению привела к тому, что император стал виновником смерти одного из офицеров дворцовой стражи. Как-то царь неожиданно вошел в дежурную комнату. Офицер, куривший папиросу, стал прятать ее за спину. Заподозрив, что тот прячет оружие, Александр выстрелил… Принимались меры и против возможного отравления. За провизией всегда посылали к разным поставщикам, которые не должны были знать, что продукты предназначаются для царского стола. Не доверял Александр III и поварам. Он распорядился, чтобы очередной повар и его помощники назначались ежедневно в последний момент, а на кухне всегда дежурил кто-либо из членов царской семьи. Завтракал, обедал и ужинал император обычно в кругу семьи, к еде приступал последним. А поесть он любил плотно и вкусно: салат из крабов, куриный или гусиный паштет… ну а на десерт чаще всего пирожные со взбитыми сливками. Сладкое государь особенно любил. Этим, пожалуй, и можно объяснить его тучность. Ввел он и обычай пить крымские вина, а иностранные, которым отдавали предпочтение его прародители, подавались, только когда к обеду приглашались иностранные дипломаты и высокие гости. Зато в дни поста государь довольствовался щами, кашей да квасом.
Каждое утро Александр III поднимался в семь часов утра, умывался холодной водой, одевался в простую удобную одежду, сам себе варил чашку кофе, съедал несколько кусочков черного хлеба и пару круто сваренных яиц. Скромно позавтракав, он садился за письменный стол. За вторым завтраком собиралась уже вся семья. Одним из любимых видов отдыха императора были охота и рыбалка. Встав до зари и взяв ружье, он уходил на целый день на болота или в лес. Часами мог стоять в высоких сапогах по колено в воде и ловить на удочку рыбу в Гатчинском пруду. Порой это занятие отодвигало на задний план даже государственные дела. Знаменитый афоризм Александра: «Европа может подождать, пока русский царь удит рыбу» обошел газеты многих стран. Иногда в своем Гатчинском доме царь собирал небольшое общество для исполнения камерной музыки. Сам он играл на фаготе, причем играл с чувством и довольно неплохо. Порой устраивались любительские спектакли, приглашались артисты.