Царский блицкриг. Боже, «попаданца» храни!
Шрифт:
— Мозгля сухопутная. — Алехан остался недоволен собственным секретарем, но не так, чтобы вышибить его с должности. Да и рад был всесильный наместник, что тот перепутал с бригами два новехоньких корвета. И фрегат отличный, не менее полусотни пушек из двух палуб торчат. А посему наместник решил великодушно простить секретаря, но немедленно загнать его на прибывшие в Ново-Архангельск корабли, пусть того за недельку-другую жизни корабельной научат.
Но сейчас Алехана занимало другое. Он лихорадочно думал, какой же ответ сейчас получит на свое послание императору. Нет,
Вот только кому такое наследство оставлять прикажете?
У единственного брата Федора два сына, Миша и Саша, но малые совсем еще, десяти лет нет. У Алехана только дочь-красавица. Мало ли что с ними случится — по ветру же ведь весь край пойдет. Пришлют наместника-временщика, что не об отечестве радеть будет, а о себе, грешном, и вместо процветания запустение грядет.
Пока сие невозможно — император всячески заботу о своих восточных землях проявляет, от холодной Сибири до жаркой Калифорнии. Ежегодно по десять-пятнадцать кораблей сюда идут и в здешних водах навечно остаются, вместе с экипажами.
И Орлову даровал нешуточную власть — Алехан, а не Петербург здесь губернаторов ставит и сам определяет, как краю жить. Недовольных таким положением в столице много, найдется немало желающих ручонки свои погреть на богатстве американских земель.
Вот только хрен им в рыло, вместе с горчицей в задницу — пока жив император и он, ни одна тварь сюда не пролезет!
Однако годы идут, уже пять лет назад Орлов стал задумываться над будущим. И как он ни прикидывал, все равно будущий разор вырисовывался. Не удержат край их потомки, слишком много в Петербурге найдется завистников. Тут нужна крепкая и сильная рука, а иначе…
Русская Америка медленно зачахнет, лишенная притока свежей крови, ибо она еще, как ребенок в материнской утробе и без живительной пуповины, что питательными соками человеческий плод питает, не проживет. Либо рано или поздно произойдет то же самое, что у соседей-испанцев, где власть королевская одним только чудом держится, ибо многих местных кабальеро она сильно тяготит.
Потому прибытие юного великого князя Николая Петровича, воспитанием и обучением которого император попросил заняться лично самого Алехана, тот воспринял как дар небес. Как единственный предоставленный милостивой судьбой шанс, упускать который нельзя по определению. А братья Орловы никогда клювом своим не щелкали, как, громко смеясь, говорили еще сорок лет назад в гвардии…
Константинополь
Петр сильно устал за последние сутки. Почти не спал, а ведь не молодой уже, здоровье не то. Хотя тот же Суворов отнюдь не мальчишка, а вон какой шустрый. И распорядок дня у фельдмаршала таков, что любой молодой полковник через неделю язык на плечо положит.
Александр Васильевич перед рассветом встает, после заката
И ест только раз, в обед, но плотно — пища простая, с солдатского котла. Ну, после баньки чарочку пропустит обязательно, недаром все в армии его заповедь с одобрением восприняли: «После бани рубаху исподнюю продай, но чарку водки выпей!» Вот каков фельдмаршал!
— Ваше императорское величество! С парохода «Изяславль» сигнальщики передали — с берега приняли ценный груз верблюжьей шерсти. Спрашивают, куда доставить?
Капитан винтового корвета «Архангел Гавриил» спросил удивленным голосом, но внешне сохранял приличное достоинству спокойствие.
Молодой капитан-лейтенант Бахметьев 2-й был ошарашен внезапно свалившейся на него небывалой честью — принять на борт императора со свитой, а потому, еще не свыкнувшись с положением, изрядно нервничал.
— Хорошая новость, добрая, — улыбнулся Петр.
Он был доволен, что султан Селим оказался в Стамбуле, но в ночной суматохе успел скрыться из дворца в сопровождении отборных янычар. В погоню за державным беглецом бросили лейб-егерей и лучших морских пехотинцев адмирала Ушакова со строжайшим приказом — ни один волос не должен упасть с головы пленника, брать только живьем.
Фортуна улыбнулась полковнику Рейстеру, иначе бы моряки передали про овечью шерсть. А в самом худом случае, окажись янычары преданными настолько, что сами зарезали султана, то сигнальщики передали бы про сандаловое дерево. Вот такой черный юмор!
— Передайте: «Шерсть доставить на прежнее место жительства!» — Петр усмехнулся, видя искреннее недоумение капитана. — И добавьте: «Охрану обеспечить, к вечеру приедет за покупкой купец!» Все понятно?
— Так точно, ваше императорское величество!
— Да не тянитесь вы. И хватит титуловать, сам знаю, что император. Говорите просто — «государь». Понятно?
— Так точно, государь.
— Повторите приказ!
— «Шерсть доставить на прежнее место жительства. Обеспечить охрану, вечером за покупкой приедет купец!»
— Хм. Верно, хотя некоторые слова местами переставили. Идите, командуйте. Да, вот еще. Что там за пароход к нам чапает?
— Капитан-лейтенант Грейг 2-й, по вашему приказу, государь!
— Ах да, я чуть не забыл, — Петр смущенно крякнул — действительно, он приказал явиться после баталии в Золотом Роге сыну известного флотоводца, но как-то запамятовал в суматошном калейдоскопе дня. Ведь еще с «Киева» распоряжение дал, но потом съехал с флагмана Черноморского флота, дабы адмиралу Ушакову не мешать…
— Ваше императорское величество! Капитан-лейтенант…
— Отставить! Неправильно докладываете! — рявкнул Петр и чуть не рассмеялся, глядя на ошарашенное лицо младшего Грейга.
Хоть и помылся офицер, и мундир сменил, но усталость куда денешь — глаза красные, как у кролика, на лице порошинки намертво в кожу впились. И одернул себя, в который раз, за свои неуместные шутки.
— Поздравляю капитаном второго ранга, Алексей Самуилович. Вы заслужили этот чин нынешним делом.