Царский двугривенный
Шрифт:
Гремели двадцать два барабана.
Славику лучше бы было идти домой, но он дожидался конца репетиции. А когда репетиция
— Не теряйся, Огурчик. Я тоже не верю, что письмо написано твоей маме. Скоро Оля выйдет из больницы, и мы восстановим истину.
Потом все ушли как-то сразу, и ребята из других отрядов ушли, и Таня с барабаном под мышкой, и, когда никого уже не было, Славику некоторое время мерещилось, что он слышит барабанную дробь. А когда он понял, что барабан у него отобрали навсегда и что ничем этого
Впрочем, все это случилось давно, когда не было ни телевизоров, ни растворимого кофе, ни Магнитогорска, ни пенициллина, ни пластинок Утесова, ни ветвистой пшеницы, ни Турксиба, ни духов «Жди меня!», ни принципа дополнительностей Бора, ни генералов, ни мороженого эскимо. Олька давным-давно поправилась, дозналась, что злополучное письмо было адресовано сбежавшей в Харбин неверной жене Таранкова. Барабан Славику, конечно, вернули, и нынешний Славик — Вячеслав Иванович, — если и вспоминает репетиции на пустыре, то не иначе как с улыбкой умудренного жизнью человека.