Царский сплетник и шемаханская царица

Шелонин Олег Александрович

Из конуры выглянул Жучок.

— Эта малахольная уже ушла? — спросил он сплетника.

— Давно уже, — засмеялся Виталик. — За что она на тебя так рассердилась?

— Да как тебе сказать…

— Как есть, так и говори.

В окошке гридницы появилась Янка с поварешкой в руках. Ей тоже стало интересно, чем ее песик не угодил шемаханке.

— Ну… это… просыпаюсь я, а она вся такая фигуристая рядом лежит. Я не удержался и на нее, а она как заорет!

— Это потому, что ты с бабами обращаться не умеешь, —

прокурорским тоном заявил Виталик.

— Нет, это потому, что я в тебя обратно превратиться забыл, — сердито буркнул Жучок. — Во сне, понимаешь, ко мне мой нормальный облик вернулся, а я спросонок этого не заметил и начал целовать ее взасос.

Янка рухнула со свой поварешкой в глубь гридницы, и оттуда до Виталика с Жучком донесся ее звонкий смех. Сплетник представил себе эту картину, и его тоже разобрало.

— Да-а-а… с вами не соскучишься, — отсмеявшись, сказал он.

— Идите завтракать, — крикнула Янка.

Первым на ее призыв откликнулся Васька. Он вывернулся откуда-то с заднего двора и одним прыжком взлетел на подоконник окошка гридницы.

— А где твоя Белоснежка? — поинтересовался Виталик.

— Да ну ее, надоела! Слушай, я не пойму, все бабы такие тупые или только мне так не везет?

— Это еще что за разговоры? — возмутилась Янка, гремя посудой.

Из окошка повеяло такими ароматами ее стряпни, что у Виталика с Жучком потекли слюнки, и они чуть не наперегонки помчались через сени в гридницу.

— Хозяйка, к тебе это не относится, — заволновался кот, — но эта Белоснежка меня конкретно достала! Я ей нормальным, русским языком говорю: все, мы не сошлись характерами, и вообще, меня твой колер не устраивает, исчезни! А она мурлычет, дура, и об меня трется. Короче, прицепилась как репей к одному месту. Хорошо, ей хозяйка свистнула, и она свалила.

— Эта та дура малахольная с лифчиком? — поинтересовался Жучок.

— Ага, — кивнул лобастой головой Васька.

— С тобой все ясно, — жизнерадостно сказал Виталик и внезапно запел:

Но коли выпи… коли выпито вино, Вся страсть его на дне-е-е бутылки Давным-давно, давным-давно, Давны-ы-ым-давно!

— Это ты в точку попал. — Сияющая Янка выставила на стол из печи блюдо с горячими пирожками.

— С рыбкой, — заволновался Васька.

Стол хозяйка подворья накрыла такой, что можно было как минимум взвод солдат накормить, да еще и осталось бы. Кроме пирожков на нем были пузатый самовар, копченые окорока, в один из которых тут же вцепился оборотень, парное молоко в кринке, здоровенная гора блинов, рядом с которой стояли миски с медом и сметаной, плошки с вареньем яблочным, малиновым, клюквенным… короче, всего не перечислишь.

— Ух ты! — восхитился Васька, пододвигая

к себе миску со сметаной, — по какому поводу праздник?

— Какой еще праздник… — зарделась Янка.

Со стороны улицы послышался цокот копыт. Судя по звукам, к Янкиному подворью подъехала карета.

— Федот, подожди меня со стрельцами здесь, — услышал юноша голос Василисы.

— Васька приехала! — обрадовалась Янка и помчалась открывать дверь.

— И сейчас нас будет всех конкретно напрягать, — пробормотал Виталик, втягивая голову в плечи.

Он не ошибся. Царица вошла в гридницу мрачнее тучи, зверем посмотрела на царского сплетника, потом перевела взгляд на Жучка.

— Да что случилось-то, толком скажи! — суетилась около нее Янка.

— Ну и кто вчера моему мужу морду набил?

— Он! — дружно ткнули друг в друга Виталик с Жучком.

— А если подумать? — еще мрачнее спросила царица.

— Хвостом своим клянусь, — завопил Жучок, — не я! Чтоб я на царя-батюшку лапу поднял?!!

— А уж как я его уговаривал, — прижал руку к сердцу Виталик, глядя честными глазами на Василису, — как оттаскивал от кормильца нашего, но ты же знаешь, Жучок такая сволочь!

Царица подошла к Виталику, взяла его за грудки и… расцеловала в обе щеки.

— Спасибо тебе, сплетник. Давно об этом мечтала, да не поднималась рука на болезного.

Янка радостно взвизгнула и бросилась целовать свою тетку.

— Все, все, — начала отмахиваться от нее царица. — Чаем-то напоите?

— Конечно! Подсаживайся к столу.

Янка кинулась разливать по чашкам чай. При этом девица так сияла, что Василиса изумленно вскинула брови и подозрительно посмотрела на Виталика.

— Чего это твоя хозяйка так светится? — спросила царица.

— Потому что она теперь по-настоящему моя хозяйка, — пояснил юноша. — Мы решили пожениться.

— О! Поздравляю. — Василиса подтянула к себе племяшку и поцеловала ее в раскрасневшуюся от смущения щеку. Виталик тут же подскочил к державной, демонстративно подставил свою щеку, но вместо поцелуя схлопотал ласковую пощечину от Янки.

— Перебьешься. Тебя уже целовали.

— Ревнует — значит любит, — радостно сказал Василисе юноша.

— Чисто дети, — покачала головой царица, усаживаясь за стол. — Ладно, давайте чаевничать, а заодно поговорим о делах наших.

— Скорбных, — добавил Виталик, пристраиваясь на стуле рядом с Янкой.

— Да, веселого мало, — согласилась Василиса. — С утра от шемахан пришли расписки Гордона. На триста тысяч. Уму непостижимо! Такую сумму проиграть! Казначей их как увидел, чуть не удавился. Заперся в сокровищнице изнутри и орет, что войдут в нее теперь только через его труп.

— Сто тысяч из этих трехсот можно не отдавать! — успокоил царицу Виталик, — лажа. Он расписку написал, а фишки за нее не получил и даже не использовал.