Царствие Хаоса (сборник)

Коллектив авторов

Главное – безопасность Никки, остальное не важно.

Целые окна универмага покрывал тонкий слой пыли и въевшейся грязи. Я вытащила из кармана один из последних баллончиков со сжатым воздухом и очистила фрагмент стекла. Пока я разглядывала сумрак внутри магазина, Никки тесно прижималась ко мне. Ее глаза отслеживали малейшее движение снаружи, все, что могло выдать присутствие чужих.

Полки у двери были пусты, но никаких расплывающихся темных пятен я не заметила. Тем не менее, входя внутрь, мы рисковали. Мы понятия не имели, живы ли его хозяева и почему магазин остался

неразграбленным.

Мой желудок свернулся в клубок, словно косточка от персика, тугой и взывающий о пище. Хуже всего, что наши запасы бутилированной воды подходили к концу, а кранам мы не доверяли. Нельзя доверять ничему влажному. Хотим мы или нет, нам придется войти.

Я толкнула дверь. Привычки цивилизованного человека умирают неохотно – порой дольше, чем сама цивилизация, для заката которой хватило одного лета, пока бесчинствовала плесень. Мысль о том, что я отчасти ответственна за гибель мира, каким мы его знали, кажется мне невыносимо самонадеянной. Насколько мне известно, дальше обоих Америк плесень не распространилась, а возможно, не вышла за пределы Мексики с ее пустынями и обширными голыми пространствами, где ей нечем питаться. Однако если плесень достигла тропических лесов, ей обеспечена вечная жизнь. Эти континенты навсегда потеряны для людей и млекопитающих.

Разумеется, это все мои домыслы. Газеты давно не выходят, телевизионные станции не вещают, даже местные провайдеры канули в Лету, успешно похоронив Интернет. Возможно, серость поглотила весь мир, что, впрочем, сейчас не имело для меня никакого значения.

Я подергала дверь – глухо клацнул засов. Мародеры не стали дожидаться, пока владельцы запрут лавки. То, что хозяева удосужились запереться, означало, что внутри есть чем поживиться. Если бы они отошли в мир иной, то оставили бы дверь открытой. Бесплатные «марсы» и «сникерсы» для всех желающих в честь конца света!

– Пригни голову, – скомандовала я, вынимая из сумки ломик. Никки обхватила голову руками, а я размахнулась и ударила по стеклу. Большинство осколков упало внутрь, а те немногие, что упали снаружи, не задели ни меня, ни дочь.

Внутри пахло лежалыми чипсами, дешевой подливкой и запустением. И никаких видимых следов заражения: ни на плитке, ни на полках.

Мы досчитали до сотни, ожидая воя сирены или чего похуже – что кто-то призрачный выползет из темного угла. Наконец я осмелилась просунуть руку внутрь и отпереть засов.

Никки вошла первой. Даже живя в постоянном страхе, она была гораздо храбрее меня, готовая рисковать, не прислушиваясь к голосу разума, а лишь к голосам тех мрачных запущенных мест, которые мы создавали. Задержавшись, чтобы выставить время, я последовала следом за ней, сердце колотилось о ребра, перед мысленным взором проплывали картины одна страшнее другой.

– Мам!

Крик Никки заставил меня подскочить на месте, и на миг мне показалось, что зияющая бездна за грудиной готова засосать меня целиком. Это случилось, я ее потеряла! Но в голосе Никки слышалась нескрываемая радость:

– Тут вода в бутылках! И сок! Настоящий сок!

– Слишком много сахара, – машинально выговорила я. – Жидкость плюс сахар – идеальная питательная среда. Поищи диетическую колу, если хочется сладкого.

Никки стрельнула в меня глазами, в темноте выражения было не разглядеть, но губы скривила досадливая гримаска.

Сейчас она наслаждалась бы летними каникулами, вместо того чтобы бродить по разрушающемуся городу, пока одна из ее матерей сражается с собственными демонами, а другую медленно переваривают прожорливые гифы плесени.

Прости меня, Никки. Я мысленно просила у дочери прощения, не в первый и далеко не в последний раз. Из нас троих я была наименее подготовлена к жизни в новом мире. Я слишком хорошо видела его опасности, чтобы встречать их с открытым забралом, но у Никки была только я. Несправедливо.

Что поделать, жизнь несправедлива.

Никто не мешал нам разграблять магазин. С тех пор как горожане исчезли с улиц, а солдаты покинули свои посты, позволив плесени доедать деревянные подпорки наскоро сколоченных баррикад, мы научили красть быстро и обдуманно. Мы в четыре руки сметали товары с полок в пластиковые пакеты, не больше десяти упаковок одного вида, словно прожили в супермаркете жизнь, завязывая пакеты и складывая их в мешки, без разговоров, без промедления. Мы знали, что никогда сюда не вернемся. Даже если по нашим следам не придут другие грабители, мы сломали печать, хранившую магазин в относительной изоляции. Плесени ждать недолго. И ничто ее не остановит.

Часы издали сигнал – пятнадцать минут, как мы внутри. Я смахнула в пакет последнюю дюжину упаковок «Тайленола» по две таблетки в блистере – все лучше, чем ничего, гораздо лучше, чем ничего, – прежде чем махнуть Никки.

– Выходим, – сказала я.

– Тут еще остались чипсы, – заныла Никки. – Трудно подождать пять минут?

– Здесь слишком опасно.

Мы находились в закрытом пространстве без доступа солнечных лучей, которые поджарили бы случайно залетевшие споры на наших костюмах. Сейчас мы защищены, но рано или поздно снова станем уязвимы. Нужно уходить.

Даже в темноте я видела разочарование в глазах Никки. Она смела с полки еще несколько упаковок чипсов и с недовольным видом потащилась ко мне через весь магазин.

– Я готова, – протянула Никки недовольно.

Ничего, никто не умер, а ее капризы я переживу. Я улыбнулась Никки, надеясь, что она различит выражение моего лица под маской. Пора домой.

* * *

Первое правило выживания: влажность – враг.

Всех мест, где споры могут пустить корни, следует избегать. Я не принимала душ несколько недель, обходясь дезинфицирующим средством и сухой чисткой. Конечно, этого мало, но от меня не воняло, и я оставалась сухой. В наше время лучше быть сухой, чем влажной.

Второе правило выживания: спасение – в свете.

Особенно в ультрафиолетовом излучении, которое содержится в солнечных лучах или некоторых видах ламп. Свет убивает плесень и, что гораздо важнее, ее споры. И чем скорее вы запасетесь бензином, аккумуляторами и солнечными панелями, тем лучше.

Мы с Никки бежали прямо по дороге, всматриваясь в окна домов. В окрестностях еще обитали несколько человек, но с каждым днем их становилось меньше, а последние трое, которых мы встретили, еле передвигали ноги и были сплошь в пятнах плесени. Они не береглись или не знали, как уберечься от заразы, и конец у всех был один. Кажется, их это не особенно волновало. Если на человеке заводилась плесень, дни его были сочтены.