Царство мертвых
Шрифт:
Саиду почудилось, что в глазах матери мелькнул страх.
— Она лежала с закрытыми глазами, — сказал он срывающимся голосом.
— Боже мой.
Он прижал руку ко лбу, наклонился вперед.
— Ты что-то еще видел? — тихо спросила она.
Он выпрямился, попытался совладать с голосом:
— Она лежала вытянувшись… на чем-то белом, на простыне или, может, на носилках.
Он вытащил салфетку из коробки с надписью «Клинекс», стоявшей на столике, промокнул глаза.
— На ней была какая-нибудь одежда?
— Да, одежда была… У Нуры
— Всемилостивый Аллах, — прошептала мать.
— А на простыне была кровь… запекшаяся кровь…
Мать прижала ладонь к губам.
Саид быстро огляделся по сторонам, убедился, что никто из слуг его не услышит, и тихо произнес:
— Он был пьян?
— Твой отец думает, что да, — прошептала она в ответ.
— Когда пьет виски, он становится опасным, смертельно опасным. Мы знали, однажды он чуть не поубивал слуг.
— Да.
— Ты же знаешь, это он убил ее.
Мать положила руку ему на плечо.
— Сыночек, дорогой, будем молить Аллаха, чтобы когда-нибудь он открыл нам, что произошло на самом деле. Больше тут ничего не поделаешь.
— Я не выдержу… — Он закрыл лицо руками.
— Знаю, знаю, Саид… У вас с ней были очень особенные отношения.
— Она была… моя плоть и кровь. Мы были как одно целое, — прошептал он.
— Она тебя обожала.
Он опустил руки.
— Пять лет он избивал ее… Издевался по-всякому. — Он поднял глаза на мать. — Мы знали, однажды произойдет что-нибудь подобное. Знали еще когда он к ней сватался. Все знали, на что способен принц Ясир, но Нура все равно…
— Этим горю не поможешь, — перебила мать.
Но Саида было не остановить, лицо его покраснело от гнева.
— Каждый раз, когда напивался этого дьявольского напитка, он избивал ее до потери сознания. Всего два месяца назад она попала в больницу — с переломом запястья, синяками и сильным сотрясением мозга. И что мы тогда от него услышали? Что она упала с лестницы! — Саид вскочил. — Я с этим не примирюсь, мама. Не потерплю.
— Давай сходим в мечеть, Саид, прямо сейчас… Аллах велик… и милосерд.
— Для Аллаха мы все одинаковы, перед Создателем все мы обыкновенные люди. Он никому не отдает предпочтения, не защищает одного больше, чем другого.
— Не думай об этом, Саид. — Ее голос дрогнул. — Не смей думать…
2
Саид стоял на улице, которая шла параллельно Медина-роуд, позади «Мелы», дешевого непритязательного пакистанского ресторана, куда ходили одни только приезжие работяги. В третий раз взглянул на свои часы, золотые, подарок отца. Без десяти одиннадцать. Вечер четверга, надвигались выходные, и оттого улицы кишели народом. Масса автомобилей кругом. Суматоха уляжется только в третьем-четвертом часу утра, незадолго до того, как с городских минаретов послышатся первые призывы к молитве. Полчаса назад он припарковал отцовский «БМВ» немного поодаль, у супермаркета.
От мусорных контейнеров, выставленных
Находиться тут, на задворках, на этой спрятавшейся улочке, было странно. Коренные жители Саудовской Аравии — такие, как он, в белых рубахах и особых головных платках, белых или в красную клетку, — в этих местах появлялись редко, а то и вовсе никогда. Но ему назначили встречу именно здесь.
Саид еще раз посмотрел на часы. Он ждал уже лишних пятнадцать минут. Рубаха плотно прилипла к спине.
Мимо проходили иностранцы-рабочие, в потертых штанах и рубашках — бежевых, голубых, коричневых, черных. Под их взглядами ему делалось не по себе. Они, однако, держались на почтительном расстоянии. Белая рубаха и дорогой головной платок не оставляли сомнений насчет того, кто он такой.
Он огляделся вокруг. В дальнем конце улицы босоногие ребятишки гоняли мяч. Посмотрев в другую сторону, он увидел лаково-черный «лексус», который медленно подъехал к нему и остановился. Автомобиль был покрыт толстым слоем пыли, сквозь грязные стекла внутрь не заглянешь.
Заднее окно скользнуло книзу. На сиденье он заметил человека в черной маске и услышал:
— Садись.
Задняя дверца открылась, человек в маске подвинулся. Помедлив, Саид сел рядом с ним и захлопнул дверцу. В лицо повеяло прохладным воздухом из кондиционера.
Их было двое — водитель впереди, а на заднем сиденье человек в маске. У водителя на голове палестинский платок.
— Подними руки.
Саид повиновался и тут же почувствовал чужие руки, которые быстро и умело обыскали его.
Водитель резко тронул с места, машина набрала скорость. Покрышки взвизгнули на горячем асфальте. Автомобиль устремился к ближайшей развязке, затем вылетел на шоссе.
Саид повернулся к человеку, сидевшему рядом. Сквозь прорези маски виднелись только глаза. Посверкивали в темноте, как глаза спрятавшегося в ночи зверя из диснеевского мультика. Водитель откинулся на спинку сиденья и, положив одну руку на руль, а другую на переключатель передач, решительно лавировал в потоке машин. Саид на мгновение встретился с ним взглядом в зеркале заднего вида.
— Надень вот это, — сказал человек в маске, когда они остановились у первого светофора, и поднес к лицу Саида черную шапку — маску без прорезей для глаз и рта.
Помедлив, Саид натянул ее на голову. Дышать было тяжело, и сперва он слегка запаниковал, но потом догадался сделать щелку между маской и подбородком. Дышать стало легче, и он успокоился. И все равно было неуютно: его швыряло из стороны в сторону, ведь он не мог видеть, куда водитель, яростно вертя руль, бросит машину в следующий миг.