Царство страха

Томпсон Хантер С.

Я же предупреждал тебя насчет этих либералов...

То было странное время. Не так много людей смогли бы пережить эту череду шоков и ударов и потом думать: «Да, ребята, мы чемпионы». Когда Великий Счетовод задумается, что ему вписать напротив твоего имени, он попросит у меня совета...

И я много чего ему порасскажу, не упуская ни единой детали. Я должен тебе...

Я расскажу ему про Леонарда Луи, и как ты рвал на себе исподнее, чтобы удержать меня от удара прямо между глаз Андре, той ночью перед первым судом, и о том охватившем нас несказанном бешенстве, когда это выблядок овечий изменил свое решение...

... и о том, как я получил назад свой чек на $86 у судебного клерка в Сосолито,

уже после того, как мой секретарь взял всю вину на себя... и о том ужасе, который начался после того, как мы проехали на красный свет со скоростью 20 км/ч посреди очередного пьяного угара...

И о том, как копы украли мой замечательный пистолет, после того доноса моего соседа Эла Грина.

Так-то. Я припомню тебе это и многое другое - и если в то время я действительно буду говорить с Великим Счетоводом - что я и делаю время от времени - тебе надо будет вы­плакать все твои три глаза, чтобы только я рассказал ему и о том, как однажды утром ты растормошил и вытащил меня - и бедную, ни в чем не повинную Марию - из нашей теплой, счастливой постельки на Александр 16, и отправил в серый холодный туман к северу от островов Фараллон на 15-футовом «Бостонском Ките», посреди кишащего акулами океана, без радио, без сигнальных ракет, с одной-единственной исправной удочкой и замечательным 50-сантиметровым багром. И это после того как я не без твоей помощи замертво свалился (или поднялся, кто теперь разберет) в дикий срач из пустых бутылок у моего бара.

И как мы восторжествовали посреди моря, когда наконец поймали отличную рыбу. А остальные парились без улова в тот день, отправившись на юг в океане. И как мы тогда пришли к необыкновенно осмысленному решению отправиться прямо через эти маниакальные волны и буруны прямо в гавань Болинас, потому что мы испытывали жажду, усталость, и у нас был изящный шестнадцатифунтовый лосось, а кроме того я знал одного человека, торговавшего планом и жившего в маленьком деревянном домике, который мы почти могли разглядеть примерно за милю из океана.

Великому Счетоводу наверняка понравится эта история - когда он подошьет ее ко всем прочим, то поймет, что имеет дело с воином.

Ладно, я не собираюсь впадать тут в сантименты. Все, что я сделал в самом начале, так это пригласил тебя в мой новый странный офис в этом Театре, который, как я знал, тебе по­нравится, и также потому что основная часть моих обязанностей Ночного Менеджера - не дать этим двум тупоголовым бритым слизнякам оказаться в тюрьме. Лучший способ их выполнить - сделать ребятам такой пиар, что все газеты на­перебой станут писать о них, да так, что ни один судья в Сан- Франциско, будь то последний наци, не решится посадить таких популярных и уважаемых людей, находящихся под недремлющим оком прессы.

Эта стратегия сработала на все сто. Если бы я предъявил Митчеллам счет за свои услуги консультанта в области политики и масс-медиа, то счетец потянул бы на $400000, как минимум. Я справился со своей работой хорошо, и я горжусь этим.

Да - история изобилует примерами подобного ужаса - эти чудовища разврата, братья Митчелл, будут разгуливать на свободе, как парочка очаровательных соседских енотов, в то время как я, их Ночной Менеджер, окажусь на волосок от тюрьмы и буду оплеван и затравлен в тысячах газет и журналов, и все за то, что врезался на машине кам­пании в еле ползущий Понтиак, вильнувший внезапно влево на Бейшор Фривэй. Я тогда возвращался из аэро­порта после того, как устроил сутенерский просмотр их нового фильма магнатам порнобизнеса в Лос-Анджелесе из Театра «Киска»...

... нет, никто не мог представить все эти страсти, когда я спустился с гор, чтобы найти работу в городе и жить среди так называемых цивилизованных людей. Мне и в голову не приходило, что у меня нарисуются такие проблемы с зако­ном, никак не связанные с моим странным постом Ночного Менеджера, а тут - шесть арестов за три месяца.

Несмотря

на то, что я вожу стремительные машины в не­вменяемом состоянии вот уже 34 года, от Кентукки до Гон­конга, в суде за это я оказывался лишь трижды, из них два раза подряд - в течение трех дней, в суде у Леонарда Луи.

Узасно, Узасно, как сказал бы Ральф, и шрамы еще не за­рубцевались. Судья отнесся ко мне еще не худшим образом, учитывая мое соседство с этими ничтожными мальчиками- мазохистами: если я сделаю хоть одну ошибку на дороге в те­чение последующих трех лет, то следующие полгода скоро­таю в государственной тюрьме Сан-Франциско.

Фиговая перспектива. Но если бы существовала хоть малейшая возможность избегнуть этой угрозы «испытательного срока», мы бы ее не упустили. И у нас, и у Леонарда Луи жизнь сложилась бы значительно проще, когда бы не эта дурацкая история. НИКТО не стремился засадить меня за решетку. Я хорошенько запомнил: водить следует предельно аккуратно, иначе те люди, которые меня, ой как, недолюбливают, непременно воспользуются своим шансом, если этот шанс я предоставлю им сам... и они поимеют меня. Эх, случались у меня куда более зрелищные и благородные конфронтации, и лучшие войны, в которых приходилось пролить кровь на публике.

В любом случае - для твоего сведения - Джим Митчелл заявил, что его страховая компания «первой» стребует все с этих мальчиков, любителей кнутов.

Я согласился. И в результате принял удар на себя и про­вел всю ночь в тюрьме с парой нацистских копов, которые называли меня «большим парнем» - я ведь и не знал тогда, что ты смотался в Вашингтон.

Это случилось, когда я находился при исполнении служебных обязанностей - и у «О'Фаррелла», и в «Playboy».

Так что давай разберемся с этим страховым иском, и избавь меня от участия в этой тошнотворной тягомотине о «возмещении ущерба». Джим Митчелл все равно с этих парней ничего не получит, это же совершенно ясно. Справедливость прежде всего. Я был Ночным Менеджером, и вез их из аэропорта в машине, официально положенной Ночному Менеджеру. Наши страховки все равно накрылись, так что стоит ли дальше разводить болтовню на эту тему? Устроит ли это Леонарда, который собирается рассматривать иск о «возмещении убытков» 18 октября?...

...Похоже, весь свет решил стребовать с меня денег, так что сейчас явно не лучшее время, чтобы просить кого-то ма­лознакомого о незначительной ссуде.

ХАНТЕР

Где вы были, когда кончилась веселуха?

В ту ночь никто не смеялся, и тишину нарушали лишь звуки мрака, гибели и разрушения - безжалостные сигналы подступающей смерти: наезды шерифа, плохие новости по почте и по телефону, ужас на кухне и в самом воздухе, но больше всех меня огорчала Мария. Она сказала, что все чув­ствует и понимает, каково мне, но изменить ничего не может. Ей бы кто помог. Такова смерть веселья и радости, развора­чивающаяся прямо перед нами, иссушающая, необъяснимая, неодолимая, исчезающая в темноте, подобно краденой рту­ти. Весь серебряный блеск без предупреждения исчез, оста­вив только тонкий слой яда на коже.

11 сентября 2001-го года

В Вуди Крик, Колорадо, только-только рассвело, когда первый из самолетов врезался в здание Всемирного Торгово­го Центра в Нью-Йорке. Как всегда утром во вторник я пи­сал спортивную колонку. Так и не дописал. Футбол оказался совсем не из той оперы по сравнению с теми жуткими карти­нами смерти и чудовищного разрушения, которые телевиде­ние транслировало из Нью-Йорка.

Все каналы передавали военные новости, даже ESPN. Американская история не знала катастроф, подобных этой - даже Перл Харбор и землетрясение в Сан-Франциско не шли ни в какое сравнение с атакой на Нью-Йорк, и даже Битва за Антиетам в 1862-м году, когда в один день полегли 23000 человек.