Царство Золотых Драконов
Шрифт:
В Гималаях светило утреннее солнце. Учитель Тенсинг только что завершил свою обычную медитацию вместе с молитвами. Он умылся, как всегда никуда не торопясь и очень тщательно, так, как, впрочем, и выполнял другие действия, под тонкой струйкой падавшей с гор воды, и теперь готовился к единственному за день приёму пищи. Его ученик, принц Дил Баадур, кипятил воду вперемешку с чаем, солью и ячьим маслом. Часть он оставил в тыкве, чтобы выпить за оставшийся день, а другую смешал с поджаренной ячменной мукой, таким способом приготовив тцампу. Каждый носил при себе порцию в спрятанном в складках туники
Дил Баадур также сварил немного каких-то овощей, что с трудом выращивали эти двое на засушливом земельном участке, расположенном на естественном выступе горы и находящимся на приличном расстоянии от скита, в котором они жили. Принц был вынужден идти несколько часов, чтобы только добыть горсть зелёных листьев или пучок травы для пропитания.
– Я же вижу, что ты прихрамываешь, Дил Баадур, - заметил учитель.
– Нет, нет же…
Наставник устремил на него взор, и ученик ощутил искорку озорства в его зрачках.
– Я упал, - признался он, показывая ссадины и царапины на ноге.
– Каким образом?
– Я отвлёкся. Простите, учитель, - низко кланяясь, сказал молодой человек.
– Дрессировщику слонов нужны пять добродетелей, Дил Баадур: хорошее здоровье, уверенность в себе, терпение, искренность и мудрость, - улыбаясь, сказал лама.
– А вот про пять добродетелей я забыл. Ныне мне не хватает здоровья, потому что, ступая дальше, я потерял уверенность. Я утратил уверенность ввиду спешки, у меня не достало терпения. Отрицая перед вами свою хромоту, я лишился искренности. Подводя итог, я очень далёк от мудрости, учитель.
И оба весело засмеялись. Лама отправился к деревянному ящику, откуда взял небольшую керамическую, содержащую зеленоватую мазь, чашку и нежно втёр ту в ногу молодого человека.
– Учитель, я полагаю, вы уже достигли просветления и остаётесь на этой земле лишь затем, чтобы обучить меня, - вздохнул Дил Баадур и в ответ от ламы получил дружеский удар чашкой по голове.
Они приготовились к краткой церемонии благодарения, которую всегда совершали до еды, а затем сели в позу лотоса на вершине горы, поставив впереди свои миски с тцампой и чай. Откусывая понемножку и медленно прожёвывая, оба любовались пейзажем в тишине, потому что не разговаривали за едой. Взор терялся в великолепной цепи снежных вершин, что простиралась перед ними. Небо приобрело насыщенный синий кобальтовый цвет.
– Нынешняя ночь будет холодной, - сказал принц, закончив кушать.
– Зато до чего же прекрасное утро, - отметил учитель.
– Я уже это знаю: здесь и сейчас. Нам стоит прочувствовать всю красоту настоящего момента вместо того, чтобы думать о надвигающейся буре…, - продекламировал ученик несколько ироничным тоном.
– Очень хорошо, Дил Баадур.
– Возможно, не так уж и много мне осталось освоить, - улыбнулся молодой человек.
– Да, осталась лишь самая малость, разве что недостаёт капли скромности, - ответил лама.
В этот момент в небе появилась птица, описывая обширные круги, расправив свои огромные крылья, а затем исчезла.
– Какая именно это была птица? – спросил лама, вставая.
– Напоминает белого орла, - сказал молодой человек.
– Я никогда не видел таких в здешних краях.
–
– Было бы непростительным высокомерием с моей стороны стремиться узнать обо всех живущих в горах существах, хотя я на самом деле никогда не видел белого орла, - ответил лама.
– Мне нужно отправляться на свои занятия, учитель, - сказал принц, собирая миски и намереваясь уйти в скит.
На вершине горы в безоблачном пространстве Тенсинг вместе с Дилом Баадуром занимались тао-шу, представляющей собой сочетание различных боевых искусств, придуманных ещё монахами удалённого и как следует укреплённого монастыря Шентан Джонг. Выжившие после разрушившего монастырь землетрясения разошлись по всей Азии, обучая желающих своему искусству. Каждый тренировал лишь одного человека, избранного для обучения исключительно по своим физическим возможностям и моральной твёрдости. Таким способом знания и передавались. Общее число воинов, мастеров по тао-шу, в рамках одного поколения никогда не превышало двенадцати человек. Тенсинг как раз и был одним из них, а учеником, которого выбрал себе на замену в дальнейшем, являлся Дил Баадур.
В настоящее время скалистая местность была далеко неоднозначна и, можно сказать, предательская, потому что с рассветом всё покрывалось изморосью и становилось скользко. Осенью и зимой тренировки казались Дилу Баадуру куда приятнее, потому что нежный выпавший снежок смягчал падения. Вдобавок тому нравилось дышать зимним воздухом. Выносить холод являлось частью обучения, которому его подвергал наставник наряду с практически постоянным хождением босиком, слишком умеренной пищей и многочасовым пребыванием в неподвижности за занятиями медитацией. Стоял солнечный полдень, который не охлаждался даже малейшим ветерком; у молодого человека болела ушибленная нога, отчего каждый плохо выполненный кульбит оканчивался на камнях, но о передышке он не просил. Жалоб от ученика наставник никогда не слышал.
Принц, человек стройный и среднего роста, существенно выделялся на фоне размеров Тенсинга, бывшего родом из восточной области Тибета, где местные жители – люди слишком высокого роста. Лама вышел ростом более двух метров и посвятил свою жизнь как духовной практике, так и физическим упражнениям. Он представлял собой гиганта с мышцами настоящего штангиста.
– Прости меня, если я был слишком резким с тобой, Дил Баадур. Возможно, в своих предыдущих жизнях я был жестоким воином, - сказал Тенсинг извиняющимся тоном, пятый раз валя с ног своего ученика.
– Это я в предыдущих жизнях, скорее всего, был хрупкой горничной, - ответил Дил Баадур, тяжело дыша и распластавшись на камнях.
– Возможно, было бы более уместным, если бы ты не пытался управлять своим телом разумом. Ты должен стать как гималайский тигр – чистый инстинкт и сплошная решимость…, - подсказал лама.
– Пожалуй, я никогда не буду столь сильным, как мой досточтимый учитель, - сказал молодой человек, поднимаясь на ноги с некоторым трудом.
– Буря вырывает из земли здоровенный дуб, а не тростник, потому как последний склоняется. Ты не имей в виду мою силу, а помни о моих слабостях.