Casual

Робски Оксана

«С глаз долой — из сердца вон», — эти дурацкие поговорки постоянно вертелись у меня на языке. Интересно все-таки, как там Лондон? То есть Ванечка?

Александра, засунув руки в карманы, разбивала ногой глыбы снега, застывшего перед моими воротами. Я сидела в машине и наблюдала за ней через лобовое стекло. Судя по шевелению ее губ, она материлась. Не потому, что ей не нравилось разбивать снег ногой, а потому, что это входило в собранный ею для себя образ. Она была похожа на недоделанного мужчину. «Надо с ней поговорить», — решила я и

выстроила в уме сложную логическую цепочку, которая в итоге должна была убедить ее стать более женственной. «Если бы мне нужен был мужчина, я бы взяла мужчину, а не тебя, — с этого я собиралась начать. — И мужчинам, когда они хотят иметь женщину, нужны существа, абсолютно от них отличающиеся; нежные, изящные, одним словом — женственные!»

— Вот ты какой сексуальной ориентации? — спросила я Александру, когда она села в машину, выбросив изо рта бычок и наполнив салон запахом дешевого табака. Это было начало разговора, и я уже собиралась перейти к следующей фразе, когда до меня дошел смысл ее ответа.

— Пятьдесят на пятьдесят, — честно сказала она, словно вышибла из-под меня стул. И выжидательно посмотрела на меня в зеркало.

Слава богу, зазвонил телефон.

Я сообщила бухгалтеру, что через полчаса буду в офисе.

— А можно собрать все наши долги и выплатить транш банку? — спросила я ее, сидя в своем кабинете. Теперь, когда половина сотрудников разбежалась, а вторая смотрела на меня изучающе-сочувственно, обстановка моего кабинета казалась мне излишне нарядной и пафосной. Как будто я надела горнолыжный костюм от Chanel, а кататься не умела. Со мной такое однажды случилось. Когда я думала, что мне хватит двадцати минут, чтобы освоить этот вид спорта.

— Вот отчеты. Мы собрали все деньги. Вчера. Я заплатила налоги — уже февраль.

Ничего. Я собиралась быстро организовать развозочную кампанию. К тому моменту, как Сергей сбежал, у меня уже все было готово. Это, конечно, не бог весть какие деньги, но долги погашу и людям дам работу. Я поискала на столе договоры о намерениях, подписанные с несколькими складами.

Я попросила секретаршу ни с кем меня не соединять. Я решила выйти из офиса не раньше, чем разберусь со всеми своими проблемами.

Но сначала мне надо было сделать один звонок.

С некоторых пор я чувствовала ответственность за семью моего водителя. Я искренне беспокоилась, принимает ли он прописанные ему лекарства. Он должен был выздороветь.

Трубку взял он сам.

Отрапортовал коротко, по-военному.

— Мы не хотели вас расстраивать, — сказал он в конце, — думали, вы в больнице.

Я взяла с него слово, что обо всех происшествиях он будет извещать меня сразу.

Повесила трубку. Набрала директору ЧОПа. Я сдерживалась как могла, но все равно начала кричать на него. Орать было гораздо легче, чем представлять себе, что сейчас происходит в этой квартире с обгоревшей дверью.

— Им сожгли дверь! Ты говорил, что твои ребята лучшие! Любой идиот может оглушить

твоего охранника! Там больной человек и старая женщина!

Он вяло оправдывался. Охранника действительно оглушил какой-то мужчина, который поднимался по лестнице с собакой. Охранник подумал: сосед — и подпустил его слишком близко. Дверь подожгли. По инструкции второй охранник не мог выйти наружу, чтобы потушить пожар. Он остался внутри, охраняя клиентов. Он связался с дежурной частью, и туда послали вооруженных людей. Соседи вызвали пожарных.

— Это для устрашения, — говорил он, — никто же не пострадал? Я усилю охрану еще на двух человек за свой счет. Идет? На два дня.

— На три, — сказала я, — и ремонт в подъезде.

— Ну уж нет! У меня и так человек пострадал — сотрясение мозга

Заглянула секретарша. Испуганно пролепетала что-то вроде: «У вас все хорошо?» Я жестом велела ей уйти.

У меня все очень, очень плохо.

Вадим сказал то же самое:

— Пугает, гнида.

— Позвони в милицию! Могут они что-нибудь сделать? Где-то же он ходит? Ест? Живет?

Вадим позвонил. Они поклялись разослать ориентировки по всем вокзалам и аэропортам. Обещали, что мышь не проскочит. Я вспомнила тазик, в который, наверное, до сих пор монотонно капает вода с потолка.

— Ты думаешь, мне ничего не угрожает? — спросила я Вадима.

— Думаю, нет. Но хочешь — пришлю тебе охрану?

Я вздохнула.

— Вообще-то у меня уже есть. Девушка. Только без пистолета.

— Девушка? — Вадим хмыкнул. — Купи ей «осу». С нескольких метров прошибает насквозь. Только разрешение нужно, как на газовое.

— У нее есть.

Я держала в руках договоры со складами. Захотелось стать Скарлетт О'Хара и иметь историческое право подумать об этом завтра.

Я вышла на улицу, чувствуя себя боксерской грушей.

Я затягивалась настоящим голландским гашишем на заднем сиденье своего автомобиля, а Александра вела себя так, словно я ела антоновские яблоки.

— Куда поедем? — бодро спросила она.

— В «Галерею». Угол Страстного и Трубной.

Мне надо было оказаться среди людей, чьи дома не заложены в банк и чьих водителей хотят убить разве что они сами.

Первой, кого я увидела, была Лена. Москва — огромный город, но все в нем движутся по одному и тому же порочному кругу.

— Мой улетел в командировку, — шептала она так, чтобы слышали все окружающие, — и мы гуляем!

— Твой? — недоуменно переспросила я. Оказывается, они жили вместе. После того как она бросила его, он бросил свою жену. Я много пропустила, пока была в больнице.

Предложила ей покурить. Мы сделали по затяжке в моей машине. Александра тактично вышла.

— А кто это? — спросила Лена

— Моя водительница, — ответила я.

— Клево.

За столом нас ждали Катя, Олеся и Кира с сиреневым пуделем. Сиреневым, потому что Кира хотела надеть сиреневое платье. Но оно оказалось в химчистке.