Цель и средства
Шрифт:
Теперь, когда он у края банкротства, вдруг может оказаться, что есть такой счастливчик, которому задача по силам. Он добьется того, чего не сумел достичь Альвар Жильцони. И может быть, ценой неизмеримо меньших усилий.
Несправедливо.
Но разве не смешно говорить о справедливости в этом мире?..
Неудавшегося физика Альвара Жильцони едва ли кто-нибудь вспомнит.
Нет, черт возьми, роль неудачника – не его роль. Так просто он не уйдет со сцены. Занавес не опущен, действие продолжается.
Есть еще один слабый шанс – просмотреть
Он размахнулся, швырнул консервный нож и решительно зашагал к куполу, который призывно светился.
Для начала Альвар наскоро перекусил. Даже осточертевшие брикеты показались ему на сей раз вкуснее обычного. Затем сел к столу, придвинул калькулятор и погрузился в проверку расчетов.
Миновала неделя, и Жильцони понял, что надеяться не на что. Ошибок в расчетах он не обнаружил. По крайней мере явных ошибок. Но ошибкой могло оказаться любое предположение, любая гипотеза, на которых зиждилась его теория.
Нет, не выбраться ему из этой тины предположений, при одних условиях – справедливых, при других – противоречащих друг другу.
Все кончено. Эта неделя отняла у него последнюю надежду. В бороде появились первые седые волосы.
Разве не принес он в жертву своей идее все, что является самым ценным для заурядного человека, – молодость, карьеру, наконец, личное счастье?
А кто-то другой сорвет походя плод, за который Жильцони готов отдать жизнь.
Он, Альвар Жильцони, выстрадал единую теорию поля. Честь открытия уравнения мира должна принадлежать ему и никому другому на свете!
…Припомнился далекий разговор с доктором Кушем, положивший начало их сближению. Они проводили тонкий опыт по дифракции фотонов. В лаборатории было душно и сыро, несмотря на включенные кондиционеры.
Марк Нуш расстегнул ковбойку и, тяжело дыша, уселся на угол стола.
– О чем ты задумался, Альви? – спросил он своего ассистента.
Жильцони отвернул голову от установки и, несмело улыбнувшись, произнес:
– О единой теории поля.
Он ожидал разноса за то, что отвлекается во время ответственного опыта, но Нуш неожиданно сказал:
– Я тоже думаю о единой теории поля. Знаешь, мальчик, кому она окажется по плечу?
– Кому? – жадно спросил Альвар.
– Тому, кто ничего не принимает на веру. Кто ставит под сомнение научные догмы, которые другим физикам кажутся бесспорными. Таким был Альберт Эйнштейн.
Жильцони почувствовал необъяснимую тягу к тому человеку, который угадывал самые сокровенные его мысли.
– Только гений может правильно смотреть на вещи, – сказал Альвар.
– Именно так, коллега, – согласился Нуш. Он тоже симпатизировал этому парню с лихорадочным блеском в глазах.
– Гений идет впереди остальных, прокладывает новые пути в науке. Его ошибки стоят дорого, надолго тормозя развитие физики, зато победам гения нет цены!.. – продолжал увлекшийся Жильцони. Он
Разговор продолжился в столовой.
– Для достижения своей цели гений может использовать любые средства, – сказал Жильцони.
– Не любые, Альви, – покачал головой Нуш, придвигая к себе солонку.
– Любые, – отрезал Альвар. – И в первую голову – нужно уметь отречься от себя.
Нуш вздохнул:
– Не всякому это дано.
– Разве может чего-то серьезного добиться физик, который растрачивает свей талант по пустякам, на обучение бездарей и пустые книжонки…
– Популярные книжки тоже нужны, – не очень уверенно сказал Нуш, убеждая больше самого себя, чем собеседника.
Альвар выпалил:
– Вы сами себя не знаете, доктор Нуш!
– Возможно. Боюсь, что ведомство длинного Бига знает меня куда лучше, чем я сам, – грустно согласился Нуш. – А в тебя, Альви, я верю. У тебя есть передо мной два неоспоримых преимущества – молодость и честолюбие. Ты способен на многое, несмотря на непостижимые срывы.
Альвар и сам верил в себя. Верил, несмотря ни на что. И вот теперь, после пятнадцати лет, проведенных в Вороньем гнезде, он усомнился в своем предназначении.
Разыгравшееся воображение вновь и вновь рисует перед ним картину: где-то корпит над регистрационной книгой чиновник третьего класса, будущий Эйнштейн, еще не помышляющий о своем высоком предначертании. Он корпит год, два и еще сколько-то. А потом вдруг легко делает то, над чем всю жизнь безуспешно бился Жильцони…
Измученный бессонницей Альвар прислонился к дереву с зарубками.
– Я своими руками убил бы этого чиновника, – пробормотал он, не замечая, что разговаривает сам с собой. – Но как его разыскать, проклятого счастливчика?
О, если бы только Жильцони мог его разыскать!.. Но в этом случае вовсе не обязательно его убивать, этого чиновника, или повара, или зубного техника.
Можно было бы поступить иначе…
Цель оправдывает средства!
Альвар новым взглядом обвел Воронье гнездо. В этом диком уголке он безраздельный диктатор. Если бы только удалось заполучить сюда этого счастливчика… Побеседовать с ним здесь, выяснить его мнение о единой теории поля было бы нетрудно. На всякий случай под рукой будет его помощник Исав, сильный и послушный.
А если человек, доставленный в Воронье гнездо, еще не начал заниматься уравнением мира… Что ж, тогда дело еще проще. Жильцони просто будет сотрудничать с ним, незаметно наталкивая на новые участки работы. Нужные книги, справочники, микрофото журнальных статей – пожалуйста, все под рукой.
Он каждый день доил бы незнакомца, как заботливая и терпеливая хозяйка доит козу.
Потом, когда уравнение мира будет найдено… впрочем, сейчас об этом думать рано.
Гению все дозволено. Он, Альвар Жильцони, стоит выше толпы, выше ее норм и законов, выше ее плоской морали.