Цель обманывает средства

Дакар Даниэль

— Учитель не в лесу. И не близко. Но мы можем быстро, я проведу, — сказал вдруг Ардо. Его навыки владения чужим языком совершенствовались на глазах.

— Проведешь? — прищурился майор, испытующе глядя на рекна; парень не дрогнул и не отвел взгляд. — Ну, если проведешь, тогда давай, проводи.

Что именно сделал Ардо, люди так и не поняли. Когда все выбрались из корабля, и он снова стал невидимым, рекн напрягся, медленно, с трудом, повел руками, словно раздвигая занавес, и на лесную опушку вдруг наложилось изображение полуразрушенного поселка. Вот оно стало более отчетливым, деревья и кусты растворились в нем, и парнишка решительно двинулся вперед. Пройдя несколько шагов, оглянувшийся Платина не увидел ни пляжа,

ни воды. За их спинами была заросшая травой улочка, скупо освещенная звездами, далекая уже кромка леса, в которую уперся тонкий луч на секунду включенного пилотом фонаря… вот это да…

— И что, у вас все так могут? — Голосовые связки не слушались пилота, выдавая на-гора только придушенный хрип.

— Не все. Учитель может. И еще я.

Впрочем, обсуждать произошедшее времени уже не было, потому что на пороге одной из ближайших хибар появился высокий рекн, одетый так же, как был одет Ардо до того, как Варфоломей всучил ему куртку и штаны из своих запасов. Рукава и штанины были коротковаты, а до ширины плеч закатца уроженцу Статуса было далеко, но это было лучше, чем ничего, а изорванная, залитая кровью одежда их случайного знакомого была уже именно «ничем».

Между тем Ардо, что-то причитая, кинулся вперед. Десница покосился на Агату, и она с готовностью начала переводить:

— Малыш просит прощения у учителя за то, что попался патрулю, и страшно переживает по поводу этой своей скотины: что они будут теперь есть? А дед его успокаивает, мол, все не так страшно.

— Успокаивает? Как? — удивленно повернул голову пилот. — Ведь он же молчит и вообще застыл, как монумент!

— Так ему и не надо говорить. Это Ардо еще молодой, нуждается в вербальном общении, а его наставник…

Тем временем старший рекн перестал быть неподвижным: ласково потрепав за ухо ученика, чья поза выражала сейчас радость и облегчение, он медленно двинулся вперед и оказался совсем рядом с людьми. Светлее вокруг совершенно определенно не стало, но они вдруг очень отчетливо увидели старое, очень старое лицо с ввалившимися щеками. Покрывающая его шерсть, у Ардо светло-золотистая, была совсем бесцветной. Седой?

— Я приветствую вас, чужаки, принесшие добро, — неожиданно звучным голосом заговорил он. В отличие от юноши, слова старец произносил очень чисто, почти совсем без акцента, да и построение фразы выгодно отличалось от корявого выговора Ардо. — Я приветствую вас и благодарю за то, что вы смогли и захотели спасти моего, — он чуть помедлил, — моего дарма.

На этот раз Деснице не пришлось даже коситься, Агата тут же принялась за разъяснения:

— Дарм — это младший… ученик… почти сын, но не родственник… тот-кто-будет-мной… самый близкий наш аналог — аватара, наверное. Я не очень уверена.

— Ты нашла правильное слово, кайра, — степенно кивнул старик. — Меня зовут Нирг, и я прошу вас быть моими гостями то недолгое время, которое я еще буду пребывать здесь.

Ардо, до сих пор стоявший у покосившегося крыльца, вдруг вскинулся, метнулся к учителю, схватил его за руку, начал что-то говорить, но тот только покачал головой, снова провел ладонью по голове ученика и сделал приглашающий жест в сторону хижины.

В комнате без окон было еще темнее, чем снаружи, но секунду спустя под потолком, таким низким, что Нирг почти упирался в него макушкой, загорелся шарик света. К чему он крепился и крепился ли вообще, было непонятно, но Десница решил не обращать на это внимания: странностью больше, странностью меньше…

— Думаю, я должен объяснить вам, что происходит сейчас на нашей планете, — степенно начал старый рекн после того, как, повинуясь его жесту, исполненному доброжелательной силы, люди расселись на низких скамьях, сработанных, судя по всему, из цельных древесных стволов. — Однако прежде я хочу еще раз поблагодарить вас. Не за спасение Ардо — у нас

принято считать, что один поступок стоит только одной благодарности. Но вы принесли мне новое знание, а я уже не мог надеяться на такой великий дар. Я знал, что в наш дом прибыли гости с далеких звезд — мне сообщили об этом мои братья. Но я никак не ожидал, что среди чужаков найдутся такие, кто сможет говорить молча.

Он величественно поклонился замершей на скамье Агате. Та кивнула, не разжимая губ, и вдруг улыбнулась. Улыбка, с точки зрения Димы, была… решительной. Он и сам когда-то улыбался так же. Перед первым прыжком с парашютом. Перед первым прохождением полосы препятствий. Перед первым боем. Что-то ей предложил старый черт, что-то такое, что потребовало собрать себя в кулак. Он предложил — а она согласилась.

— Не бойся, маленькая кайра, я сделаю все быстрее и легче, чем мой дарм.

Платине показалось, что по тесной комнатке пронесся сквозняк, смазавший очертания стен. Миг — и все закончилось, только волосы девушки сами собой сдвинулись с висков за уши, да дыхание Нирга стало прерывистым. На лице Агаты проступил… да, пожалуй, испуг, тут же сменившийся восторгом, и она вдруг громко и отчетливо сказала:

— Харам!

— Ри ларри до! — улыбнулся старик и уже по-русски обратился к остальным: — Я немного исправил и дополнил работу Ардо. Теперь ваша ракон [10] может говорить на нашем языке и чувствовать немного больше. Немного — потому что она и до моего вмешательства была готова стать карса, надо было только направить поток в нужное русло, и я сделал это. Кроме того, ей не придется тратить так много сил, как это было раньше. А сейчас я расскажу вам то, что помнят немногие и мало кто хочет узнать; тех же, кто готов принять знание таким, каким передается оно от одного трана к другому, еще меньше. Мне остается лишь надеяться, что вы не употребите это знание во вред рекнам. Если я ошибся в вас… что ж, это будет последней ошибкой в моей жизни, а сколько их было…

10

Воюющая рядом, «сестра по оружию».

Он помолчал и заговорил снова, и перед замершим экипажем «Бистяры» развернулась картина жизни другой расы. Другой — но странно похожей. Неужели люди одинаковы везде и всегда, как бы они себя ни называли?

Генетический эксперимент, изначальной целью которого было сотворение искусственно созданных слуг, обладающих навыками, необходимыми для определенной работы. Получение большего, чем рассчитывалось, эффекта. Раскол общества на тех, кто с радостью принял результат исследований и экспериментов, и тех, кто испугался. Вторых оказалось больше. Требование немедленно уничтожить «нелюдей» и отказ их создателей подчиниться. Гражданская война. Изгнание. Новый дом. Еще один раскол, потому что далеко не все «нелюди» согласились сохранять знания тем способом, который стал возможен в результате развития теории переноса сознания. Раскол, но тысячи согласились стать реципиентами.

Сначала — тысячи. Потом их стало меньше. Гораздо меньше. В прежние времена у Нирга были одновременно десятки учеников. Сейчас же он готовил только Ардо, оставшегося сиротой после того, как сборщики налогов убили его мать. Отец, охотник, погиб еще раньше, и маленький «нелюдь» потянулся к тому единственному существу, которое готово было принять его таким, какой он есть. Перестать быть собой, став вместо этого обожаемым наставником? Конечно! Это радость, и честь, и благословение! Вот только наставник вдруг решил, что с него хватит. Хватит жизней других людей, проходящих перед его взором и растворяющихся во тьме небытия. Хватит рассветов и закатов, весен и осеней, света и тьмы. Да и не успевал он. Просто не успевал подготовить своего последнего ученика.