Цель оправдывает средства. Том четвертый

Модус Илья Сергеевич

Два года, один месяц и трое суток спустя после Первой Битвы при Джеонозисе.

Ночь никогда не покидала поверхность планеты Умбара.

Столичный мир Особого Военного Округа «Призрачная Туманность» никогда не видел чего-то иного, кроме вечной темноты. Частицы и волны света не проникали сквозь атмосферу Мира Теней. И умбаранцы — близкая к людям раса — тысячелетия жили в таких условиях.

Они адаптировались, эволюционировали, приспособились. Но, несмотря на все изменения в их телах, они — по-прежнему близкая к людям раса. Как и атоанцы — единственные разумные «соседи» по Призрачной Туманности, выходцы с одноименной планеты.

Но, в отличие от умбаранцев, которые весьма быстро нашли себя в огромном, но на удивление эффективно работающем бюрократическом аппарате Вечной Империи, атоанцы предпочитали не покидать пределы

родного для них Особого Военного Округа, обживая планеты системы Атоан. Коих всего три: ледяной Атоа, где и зародилось их теократическое общество, да две соседних, одна из которых представляла из себя астрономический объект, покрытый смолистыми веществами, а другая — мир, забитый кристаллическими структурами, вроде тех, из которых состоит поверхность столицы Южных Территорий — планеты Кристофсис.

Атоанцы похожи на людей даже больше, чем умбаранцы. Но жизнь в Призрачной Туманности никого не оставляет таким, каким он был задуман эволюционной теорией происхождения жизни. Там, где жители Мира Теней от ужаса вечной ночи своего родного мира лишились волос, но приобрели ментальные способности, атоанцы лишились сердца. Да, вот так просто — их тела не имели такого органа. И чувствовали себя эти слегка бледные, все как один, черноволосые жители системы Атоан, превосходно.

Что до Первой, что до Второй Демаркации границ, атоанцы крайне неохотно участвовали в жизни галактики. В тот момент, когда Комлин вступил в сговор с тем, кто теперь стал известен как Бессмертный Император, он без сомнения знал, что в пределах Призрачной Туманности проживает еще как минимум одна раса, но затворнический образ жизни атоан позволял ему не учитывать их желания и направлять политику на своей планете так, как он считает нужным. А вот добившись благосклонности Рика Доугана и получив сперва должность моффа и наместника над всем сектором, первоначальная радость от повышения оказалась омрачена тем, что отныне ему предстоит не только заботиться о благополучии Умбары, но еще и системы Атоан. И проводить разведку других систем Призрачной Туманности. Изменение статуса сектора сперва на «Запретные Территории», а после и на «Особый Военный Округ» с одной стороны обрадовало честолюбивого умбаранца. Если раньше он, как мофф, был ответственен по каждому из направлений жизни в Призрачной Туманности перед конкретным Темным Советником, которые «спрашивали» жестко и часто, то получив должность гранд-моффа он стал подотчетен только лишь Бессмертному Императору. Казалось бы, живи и радуйся — столь стремительный карьерный рост. И более ему не будут надоедать эти засранцы из Темного Совета своими указаниями и бесконечными проверками — гранд-мофф волен самостоятельно направлять внутреннюю политику на вверенной ему территории (что для Ала означало возможность развивать Умбару всеми доступными средствами) с оглядкой лишь на то, чтобы пожелания Императора, всегда четкие и последовательные, были удовлетворены в первую очередь.

Но сегодня он столкнулся с проблемой. Большой проблемой. Катастрофической.

Этой проблеме — семнадцать лет от роду. Она красива, мила, обходительна, и, в отличие от своих сородичей, говорит не только на своем варварском языке, отрицая общегалактическое наречие.

Верховная жрица системы Атоан, леди Саро, сейчас стояла в его кабинете — посол от остальных атоанских жрецов. И ждала его реакции на сообщение, которое доставила ему.

Когда он выторговал право считать именно Умбару столичным миром Призрачной Туманности, то подозревал, что могут возникнуть проблемы такого характера — с атоанцами или любыми другими представителями разумных видов, которые могли проживать в еще не исследованных до конца мирах Призрачной Туманности. Они могли заявить свои права на то, чтобы считаться титульным народом Призрачной Туманности. И Император мог удовлетворить их просьбу именно что по причине численности населения этих миров. А потому, для Умбары, численность населения которой едва доходила в настоящий момент до семи миллиардов (учитывая всех тех, кто сейчас трудился на просторах Вечной Империи в качестве оперативников Имперской Разведки, Службы Имперской Безопасности, следователей Министерства Внутренних Дел и других правозащитных, силовых организаций), решение атоанцев выйти на путь более активной политической жизни, угрожало катастрофой. Более полусотни миллиардов атоанцев, которые изначально использовались лишь как пехота ИКЗТ и члены экипажей для звездолетов, вполне могли перетянуть одеяло политического первенства в Призрачной Туманности на себя. И тогда Умбара, находящаяся на пути грандиозных преобразований, величественных построек и самоутверждения как господствующей в секторе расы, запросто может начать играть на вторых ролях.

Ал Комлин никогда не действовал во вред Вечной Империи или Императора. И тот факт, что он знал о симпатиях повелителя к молодым и красивым барышням, являлся не более чем побочным продуктом его работы. И наличия многих умбаранцев, обязанных своим возвышением, среди достаточно компетентных служителей Империи. Так или

иначе, но в битве между логикой и обаянием леди Саро, умбаранец делал ставку на последнее. Лишь вопрос времени, когда Император прибудет в Призрачную Туманность, и встретится с представительницей атоанцев, чего последние и желали. Якобы для обсуждения вопроса о предоставлении Императору отборных подразделений атоанских пехотинцев для личного распоряжения. Среди гранд-моффов, пусть и неохотно, но общающихся друг с другом, уже гуляли слухи о том, что каждый из Особых Военных Округов и чрезмерно приближенных к Бессмертному Императору народов подготавливают для него отборные корпуса. Йеветы из Скопления Курнахт, кешири из Гордианского Предела, кристофсианцы, тви’леки, панторанцы, ондеронцы… Умбара не отставала в этом плане, но как оказалось, атоане превзошли их всех, в тайне обучив и подготовив аж десять корпусов! Десять! Это более трех сотен тысяч пехотинцев! Выносливых. Привычных жить в суровых условиях, готовых к любым невзгодам, мрачных, решительных и до безобразия смертоносных! Ярчайший пример их доблести — зачистка целой звездной системы внутри Призрачной Туманности от плотоядных арахнидов. Раса, насчитывающая сотни миллионов особей на одной из более чем тридцати планет системы, оказалась уничтожена атоанцами, которых Ал Комлин направил на истребление опасных «соседей» буквально за один стандартный месяц. Тридцать пять дней! Без орбитальных бомбардировок, без применения оружия массового уничтожения! Просто вырезали ксеносов только лишь с помощью своего природного умения воевать и устраивать засады…

Вдвойне опасен тот факт, что корпус умбаранцев при поддержке новейшей техники, как собственной, так и имперской, не смогли совладать даже с одним городом-ульем арахнидов…

Хатт, да здесь не надо быть провидцем, чтобы понять, что заслуги атоанцев по сравнению с умбаранскими — гораздо выше. Да еще и эта красотка Саро… Император однозначно не устоит, возьмет ее в свой гарем. А атоанцев сделает титульным народом Призрачной Туманности!

— Гранд-мофф, — негромко поинтересовалась девушка на чистейшем общегалактическом, — мне повторить свой вопрос?

— Нет необходимости, Верховная Жрица, — не выдавая своего напряжения, ответил Комлин. — Я его прекрасно помню. Но, к своему великому сожалению, не могу ответить вам на него.

— Вы взволнованы, гранд-мофф, — заметила девушка. «Да я в ужасе!», — в ярости подумал умбаранец. В голове, которого сейчас созревали наметки плана, но это были лишь кусочки, чтобы совместить которые в единое целое, требовалось время. Больше, чем ему требовалось, для ответа на ее вопрос. — Неужели информация о том, когда в Призрачную Туманность прибудет Бессмертный Император, является совершенно секретной информацией, которую вы не можете сообщить мне, представителю правительства планеты. На секундочку, являющейся частью Особого Военного Округа, находящегося в личном подчинении правителя Вечной Империи Закуул…

— Леди Саро, — как можно более спокойным тоном ответил Комлин, — поверьте, если бы я даже знал хоть что-то о передвижениях нашего любимого Императора, то не имел бы права вам об этом сказать. Потому что, вы совершенно верно заметили — это государственная тайна.

— Мне кажется, что вы что-то скрываете от меня, гранд-мофф, — заметила девушка, как-то слишком пронзительно посмотрев на умбаранца. Ал почувствовал, как пересохло во рту. Он слышал, что жрецы на Атоа умеют проворачивать какие-то ментальные штучки, но никогда прежде с ними не сталкивался. Может ли она сейчас копаться в его разуме так, что он, обученный менталист, не замечал всего этого?

— Несмотря на вашу красоту, леди Саро, это — часть моей работы, — он развел руками, указывая на стены своего кабинета. Расположенный на одном из этажей первого уровня Императорской Резиденции, единственного из доступных для чиновников в отсутствие хозяина этого здания, он являл собой образец аскетичности и строгой функциональности — неотъемлемой части государственного служащего Вечной Империи. — И сказать вам всего я не имею права. А ваши попытки узнать это самостоятельно — действия на грани государственной измены.

Жить чиновник на службе Закуула мог хоть во дворце — если мог себе позволить это легальным путем. Противозаконным образом лучше не обогащаться — чревато встретиться с подразделениями, с которыми лучше не видеться никогда в жизни. И такая встреча в случае виновности бюрократа не «возможность», а неотвратимость. Причем, в первые месяцы существования Вечной Империи, особенно в период «Кризиса веры», такие факты приобрели широкое распространение. Замешанные в темных делишках чиновники исчезли без следа после того, как ими заинтересовались Служба Имперской Безопасности и Императорские Гвардейцы. Ал до сих пор с содроганием вспоминал, как к его первому помощнику на должности моффа вломились Императорские Гвардейцы при поддержке Закуульской Гвардии. Меньше трех дней им потребовалось для того, чтобы вывести ублюдка на чистую воду, описать и реализовать его имущество, Самого же помощника никто более никогда не видел. Неизвестно, что бы произошло с его семьей, но тот ее просто не имел.