Цель оправдывает средства. Том четвертый
Шрифт:
Желания помогать им у меня особо не было, а потому, подгадав момент, я подумал о том, что хочу оказаться позади этих ворот…
В следующую же секунду (или прошел час? Может быть месяц? Год?) я ощутил себя стоящим в темной сводчатой галерее, окружавшей небольшой дворик, заросший папоротниковыми деревьями, плаунами, гигантскими грибами, поросшими мхом. Все это — в различных оттенках зеленого. И все выглядит столь не реалистичным, отталкивающе противным, как кислотно-зеленый цвет.
В центре двора располагался небольшой круглый бассейн с работающим двухуровневым фонтаном, выполненным настолько искусно, что сердце сжалось
Я принялся осматривать убранство дворика. Папоротниковые деревья и кустарники у их основания, проросшие сквозь здоровенными булыжники, казались столь же реальными и естественными, как и моя сущность. За исключением того, что я единственный, кто не был выполнен в различных оттенках зеленого. Даже звезда над головой, что не была заметна с внешней стороны дворца, и та зеленая. И есть большое подозрение, что все происходящее вокруг — одно большое наедалово. Очень большое. Иллюзия, наведенная для того, чтобы отвести взгляд от чего-то конкретного.
Так же сюрреалистично выглядели и остальные растения: мох, свисающий с опорных столбов галереи, выстроившиеся вокруг работающего фонтана грибы. Но стены с декоративной каменной кладкой, как и перегородки в оставленном медитационном отсеке станции, были расплывчаты и нематериальны, только их края выглядели достаточно отчетливо, чтобы можно было разобрать то, что на них изображено. И весьма странно, что не получается рассмотреть изображения — стоило лишь сконцентрироваться на них, как они таяли, расспались, а глаза начинали болеть.
Спустя пару попыток, я прекратил издеваться над собой и подумал о том, чтобы двинуться дальше.
Однако, в этом саду было кое-что, что привлекло мое внимание.
Две фигуры, чьи безжизненные лица были мне хорошо знакомы.
Кайли Омас — столь же миловидная, сколь и печальная, как в тот день, когда она погибла.
Дочь, с царственной осанкой и великой скорбью на словно фарфоровом лице. Сейчас она выглядела та же, как и при нашей встрече. Но ни одна из них не двигалась.
Оказавшись рядом с ними, коснулся плеча Кайли, с криком отняв руку, обожженную ледяным холодом. Девушка даже не пошевелилась. Ничто в этом раздражающем пейзаже даже не изменилось, не отреагировало на мои действия.
Но кое-что изменилось.
Я увидел слабое мерцание, которое словно возникало в телах обеих и утекало через их руки, касающиеся смердящего фонтана. Как будто светлячки, бегущие по проводам…
— Ты пришел, — раздался скрипучий голос за моей спиной. Повернувшись, скривился, увидев перед собой бледно-голубую фигуру в мантии. Капюшон, надвинутый так, что из-под него торчит лишь высохшее лицо, лишенное глаз. И единственная рука, выбивающаяся из-под рукава.
— Крея, — произнес я, приветствуя Силу. И проверяя, на месте ли пусть и не физические, но рукояти световых мечей. Отлично, все три при мне.
— Нужно поговорить, — все тем же раздражающим
Бросив еще один взгляд на застывших без движения девушек, отрицательно покачал головой.
— Воздержусь.
Старуха оскалилась в хищной улыбке.
— Не доверяешь старой знакомой?
— Я даже не уверен, что ты Крея, — признание далось легче, чем мог даже представить.
— Все мы здесь уже не те, ем были раньше, — произнесла она, делая несколько шагов в сторону фонтана. Она погладила единственной рукой по волосам голову Дочери, отчего ее фигура стала еще на тон темнее. Или мне это показалось?
— Ты все так же отказываешься принять естественный порядок вещей, — сказала она.
— Если я могу что-то изменить — делаю это. А когда произошло непоправимое из-за подтасовки карт в колоде — то во всей галактике не найдется столько ромашкового чая, чтобы успокоить жар гнева в моей груди.
— Изъясняйся нашими эпитетами, — попросила Крея. — Два года — достаточный срок, чтобы проникнуться культурой этой галактики.
— Так ты знаешь, — прищурился я.
— Все знают, — старуха развела руками. — И всех это раздражает.
— Могут поцеловать меня в задницу, — предложил я. — Их мнение меня не волнует.
— Мнение Силы, которой ты служишь — тоже? — уточнила Крея.
— Той самой, которая сделала все, чтобы самая знающая и самая способная часть моего гарема оказалась мертва, в то время как я боролся за само существование Силы без внешнего контроля со стороны психопата? — пришлось уточнить. — Та самая Сила, что назвала меня своим Воином, а сама семимильными шагами побежала в сторону Дарта Вейдера и стала нашептывать для него много нового и интересного, лишь бы расстроить мои планы?
— А ты думал, что Сила будет сидеть сложа руки и наблюдать за тем, как ты плюешь в колодец, из которого пьешь? — уточнила собеседница. — Если бы это был твой колодец — делай как знаешь. Но отсюда пьют и другие разумные. Почему ты думаешь, что делать то, что выгодно тебе — это благо, а когда Сила поступает в своих интересах — это агрессия?
— По всему выходит, что интересы мои и Силы имеют разные вектора направления, — произнес я, внимательно разглядывая старуху, что принялась нарезать мелкие круги вокруг зловонного фонтана. — Потому что мне строжайше запрещено воскрешать своих любимых, а вот Дарт Вейдер отчего-то может вернуть из мертвых длинноволосого дяденьку, скончавшегося чуть более десяти лет назад. Что за двойные стандарты?