Цель оправдывает средства. Том третий
Шрифт:
— Как это? Вы же отравили их!
— Некоторые выжили, — прохрипел айлонец. — Мы столкнулись с ними, когда подошли к вашей базе.
— И перебили обессиленных и умирающих…
— Они убили половину моего полка, заманив нас в свой форт, — возразил айлонец. — И две трети оставшихся, когда перешли в контрнаступление!
Контрнаступление? Пораженные боевыми отравляющими веществами? Простые пехотинцы? У которых нет даже фильтров в шлемах?
Мастер почувствовал, как по спине пробежали мурашки…
Айлонец
Наконец, когда он закончил, Мастер в оцепенении поднялся с него. Ошарашенный услышанным, он никак не мог прийти в себя. Уму непостижимо! Простые пехотинцы сражались, умирая, контратакуя, вырезая прославленных айлонцев словно тупых дроидов.
— Мы не видели бойцов храбрее, — бывший полковник встал на колени, повернув к Мастеру изуродованное лицо. — Я записал их подвиг в личной хронике… Вы должны гордиться ими… Они умирали с честью. Ни один из полков Нова-Гвардии не может похвастаться перед своими потомками, что столкнулся с противником, уступающим им численно, но превосходящим по боевым качествам и отваге…
— И ты уже никому не расскажешь этого, — маршал отключил функцию записи. Коснулся на наручном компьютере систем связи, переправляя запись командирам других корпусов. Хрустнув костяшками пальцев, подошел к противнику. — Последнее, что ты запомнишь — мой образ. Ты последний из тех, кто был на Фелуции?
Айлонец кивнул.
— Значит, настало время справедливости, — скрежетнул зубами Мастер. — Здесь и сейчас!
Без предупреждения, он ударил кулаком по гортани противника, перебив трахею. Затем, не позволяя айлонцу отойти от шока, схватил его за голову и со всей злостью, на какую был способен, впечатал в его лицо свое бронированное колено, ломая кости черепа и вбивая носовые хрящи и кости в мозг бывшего полковника.
Тело опрокинулось на спину, но этого ровным счетом ничего не значило.
Мастер вырвал из боковой части бедра противника свой вибронож и вернул его в ножны на груди. Посмотрев на окровавленное тело, с криком ярости прыгнул на грудь противника, ломая ребра. Затем, опустился на колени, нанося удары кулаками по изуродованному лицу.
За каждого убитого на Фелуции. За отравленного газом. За обессиленного и умирающего в страшных муках. За каждого шедшего в контратаку. За каждого ни в чем не виновного фелуцианца, ставшего для айлонцев и сепаратистов «сопутствующим ущербом».
И за собственное бессилие. За то, что не оказался рядом — ни он, ни
Остановился он только тогда, когда металлические детали перчаток ударились о пермакритовый пол. Только когда собственная боль заглушила кровавую ярость, плещущуюся внутри доспеха.
— Я тебе этого не простить… — услышал он тоненький, почти детский голосок откуда-то из дальнего угла подвала.
Оторвавшись от каши, в которую его дробильные перчатки превратили мышцы, кожу, волосы, череп и мозги бывшего полковника, Мастер посмотрел в сторону источника звука.
Там, сжимая в руках архаичного вида пулевик, стоял молодой айлонец. В легком доспехе, с открытым забралом. Видна накаченная мускулатура, но не впечатляет. Ему на вид — лет пятнадцать по человеческим меркам. Скорее всего — относительно свежий рекрут, не успел заматереть.
— А, ты должно быть гаденыш этого куска говна? — оскалился под шлемом клон. Будь у мальчишки тяжелый бластер — можно было бы переживать за себя. Но пулевик… Как бы пиздюк сам себя не застрелил рикошетом от брони клона. Были уже прецеденты.
— Он быть мой отец, — с обидой и дрожью в голосе произнес мальчишка. — Я мстить, я…
— Мне плевать, как тебя зовут, — отмахнулся клон. — Хоть «писю теребить». Или ты хочешь спросить с меня за его смерть?
Он небрежно обтер окровавленные сапоги о ступеньку лестницы, ведущей наверх.
— Я очень это хотеть, — выкрикнул мальчишка. — Я вырасти и убивать тебя! Долго-долго!
— Ошибаешься, — вздохнул Мастер. — Не вырастешь.
Брошенный молниеносным движением вибронож вошел мальчишке прямиком меж бровей, разом разрушив мозг и подарив ему быструю смерть.
— Поверь, мальчик, — клон наклонился, вынимая оружие из раны. — Эта смерть намного гуманнее всего того, что мы теперь сделаем с вашим миром и народом. Никто не скроется от имперского штурмовика. Где бы твои сородичи-ублюдки не находились сейчас — на этой планете или за тысячи световых лет отсюда. Мы найдем и перебьем вас до единого. Справедливость — здесь и сейчас.
Усталость накатила как-то сразу. Маршал, вернувшись к лестнице, медленно побрел наверх. Справедливость не может ждать ни минуты.
Рука с вибромечом упала, кто-то зашипел от боли. Бене стукнула атаковавшего рукояткой и махнула мечом вправо, отразив ещё один выстрел.
Кеймейкер, саданув прикладом противника в горло, вернул оружие в первоначальное положение и сдвоенным выстрелом прожег в его груди дыру, в которую запросто можно было просунуть увесистый кулак.