Цель оправдывает средства. Том третий
Шрифт:
— Конечно есть, мой монохромный друг, — хмыкнула та, погладив его по двухцветной голове. — Но, если ты его узнаешь, мне придется тебя убить.
— Э… Ты чего такая дерзкая? — насупился Уэс, сообразив, что его младшего товарища сейчас морально «опускают».
— Потому что в этом мире ценится только лишь одно, — она постучала себе по виску. — Интеллект, мальчики. А у вас на двоих его — меньше чем нужно самцу банты семенной жидкости для оплодотворения самки.
— Эм… — Хан буквально протер себе глаза. Ему показалось, или слова беловолосой заставили
— Если у вас все, недалекие, — она обворожительно улыбнулась, — то собирайте свои вещи и тикайте из столовой.
— Ты конечно миленькая, и все такое, — заулыбался Сунтир, — но у нас так не принято…
— У кого — у вас? — поинтересовалась она, демонстративно извлекая из тарелки на подносе Фелла самое вкусное пирожное и в два укуса расправилась с ним. — М-м-м… вкуснотища… У нас такого не подают.
— Где это — у вас? — поинтересовался Сунтир, вроде бы как справившись со своей краснотой.
— На Умбаре, — обворожительно улыбнулась она, расправившись и со вторым пирожным. Хан, почесав в затылке, решил не вмешиваться, продолжая наблюдать за комедией. Он-то сразу понял, что девчонка явно боевая и умеет подобрать нужные слова так, чтобы сделать собеседника уязвимым. Словно… Умела читать мысли.
Хан почувствовал, что по спине покатилась капелька пота. Точно! Она же сказала, что она с Умбары! А Умбаранцы — телепаты. Их потому вербуют в контрразведку — чтобы они выявляли предателей. Вот почему девчонка смогла Хана заставить чувствовать себя неловко, и Сунтира в том числе. Про Уэса можно даже не думать — у него мозг наверняка меньше чем у гизки.
— Так ты… — Так, похоже и до Фелла дошло. Он, как ошпаренный вскочил со своего места, перевернув поднос со сладостями. Уэс, видя что вожак улепетывает во все лопатки, поспешил двигаться за ним. Беловолосая с торжествующим взглядом проводила обоих, после чего вернулась к изучению своей деки.
Хан, покосившись на оставшийся поднос Йансона, вежливым покашливанием оторвал девочку от ее излюбленного занятия.
— Тебе-то чего нужно, малахольный? — недовольно поинтересовалась она.
— Эхм… Спасибо…
— За что? — не выказав ни единой эмоции, поинтересовалась она.
— Ты как бы… Спасла меня от взбучки, — признался Хэн.
— Ты от этих двоих терпилишь что ли? — вот теперь она буквально ошалела. Брови поползли наверх, глаза округлились…
Она еще раз повернулась, посмотрев вслед удаляющейся парочке, над которой подхихикивала вся столовая.
— Ты серьезно, что ли? — переспросила она. — От Монохромного и Шкафа?
— Ну… Бывают у нас небольшие… Проблемы, — признался Хан. Хоть он и умел драться, вот только… Воспитываясь в преступной шайке, он научился больше калечить, чем спаррингам.
— Н-да, — скривилась белобрысая. — Знала бы что у вас здесь так…
— Интересно? — подсказал слово Соло.
— … тупо, — закончила белобрысая, — ни за
— А ты реально умбаранка? — поинтересовался Соло.
— Ты тупой? — наклонив голову на бок, поинтересовалась девочка. — Хоть раз видел умбаранца?
— Эм… Ну…
— Не отвечай, я по твоему сморщенному лбу вижу, что не видел, — вздохнула девчонка. — Ах ну да, у вас же здесь доступ к сети закрыт… Короче, умбаранцы — лысые. И совет на будущее — они не любят обсуждать это с кем-либо из других рас.
— А… Спасибо… — заулыбался Хан. Значит не телепатка. — А ты там жила?
— Где? — спросила она.
— На Умбаре.
— Жила.
— А почему не полысела? — захлопал глазами Хан. Он уже понял, что девочка не любит глупых и наивных разумных. Сперва она их принципиально унижает, а когда это не срабатывает — начинает злиться. А когда злишься — обычно много лишнего говоришь.
Да и к тому же она не телепат, значит не знает, что он хочет просто узнать о ней побольше…
— Я мою голову молоком банты, — заявила она с улыбкой, пригладив себя по волосам. — Видишь какие они сильные и шелковистые?
— И белые поэтому же? — не сдавался Хан.
— Конечно, — улыбка стала шире. Даже какая-то теплота в глазах появилась.
— А я машинным маслом моюсь, — пошутил в том же духе Хан. — Видишь, какие они черные?
— А я думала ты головой сопло двигателя чистишь, — хмыкнув девчонка отложила в сторону деку.
— Ты — забавная, — признался Хан.
— Да, ты тоже, вроде, не до конца дурачок, — вынесла вердикт блондинка. — Хм… Если с тобой немного позаниматься, перестанешь дурковать и будешь нормальным.
— А если я не хочу? — заупрямился Хан. Порой его бесила вся эта шагистика-службистика. Особенно, когда наказывали. Он пару раз подумывал сбежать с Академии, даже отчислить себя просил. Но адмирал Блок, виртуоз в бюрократии, ответил ему, чтобы: а) он отправлялся мыть гальюны ближайшие дни во всем кампусе, и б) он сирота и опеку над ним осуществляет та самая барышня, что притащила его на Одессен. И она дала четкие указания насчет того, что с Одессена юный Хан соло улетит либо на задание государственной важности, либо с патентом офицера Имперского флота. Причем — прямиком на борт своего корабля. И раз других вариантов нет, то Соло еще и убирается в столовой. До конца своего дисциплинарного наказания.
— А ты думаешь, кого-то это волнует? — со смехом спросила беловолосая. — Есть такая профессия — родину защищать.
— Где-то я это уже слышал, — поморщился Хан.
— В холле Кадетского корпуса большими буквами выбито, — напомнила беловолосая. — Какой же ты пилот, если не видишь у себя под носом ничего?
— Да все я вижу, — обиделся мальчик. — Просто уже примелькалась фраза в глазах, вот и забыл… Кстати, мы так и не познакомились. Меня Хан Соло зовут. А тебя?
— Ну, ты тупой, — покачала головой девочка. — Я же твоему приятелю уже сказала — меня не зовут, я сама прихожу.