Цель оправдывает средства
Шрифт:
Так вот оно что! Не любит, когда сор из избы выносят! Правильно, начальство ему за это влепит. Его же прямая обязанность — представлять заезжим журналистам Петропавловск как высококультурный город, а тут такое — проблема наркомании и полный мрак…
— Я обязательно в Тарасове материал опубликую о наркотическом беспределе в Петропавловске… — простодушно пообещала я.
Зайберт посинел.
Мне даже понравилось его дразнить. Интересно так — я ему словечко ляпну, а он бесится, прямо исходит весь, трясется.
— Не
Несколько секунд он стоял, разинув рот, возвышаясь над столом, как окаменевший мамонт, потом схватил телефонную трубку.
Через силу улыбнулся мне:
— Вы, Ирина Зиновьевна, что будете — чай или кофе? Или, может быть, выпить чего-нибудь хотите? Виски, водка, коньяк, шампанское? Бутерброды?
— Минеральной воды, — скромно попросила я.
— Сию минуту, — быстро проговорил Зайберт, и эти новые его внезапно появившиеся интонации напомнили мне интонации гостиничного портье.
Виктор Федорович уже пел в трубку:
— Юленька, нам водички минеральной принеси, коньячку, колбаски там, бутербродиков… Ну, сама знаешь, Юленька. Ага, ага… Да, ждем. Быстрее…
— Ну, вот, — облегченно выдохнул Зайберт, снова усаживаясь за свой стол, — сейчас нам закусочку принесут, и мы поговорим с вами. Я, собственно, именно поэтому и приглашал вас к себе, Ирина Зиновьевна.
— Скрывать факты… — задумчиво протянула я, — это же… должностное преступление, — отчетливо выговорила я страшные слова.
У Зайберта отвисла челюсть.
— Ну какое?.. Какое же это должностное преступление? — тихо и тоскливо спросил он.
Ладно, все. Пора сбавлять обороты. А то Виктор Федорович киллеров наймет — от неугодной журналистки избавляться. От меня то есть.
В кабинет постучали.
Зайберт побежал открывать.
Вошла секретарша Юля с огромным подносом, уставленным — я широко раскрыла глаза — блюдами, над которыми клубился ароматный парок.
— Сейчас еще принесу, — лучезарно улыбнулась она мне и вышла.
Вот это да! Вот это я понимаю. Не поменять ли мне профессию, в самом деле? Буду журналисткой, буду гастролировать по всяческим провинциальным городкам, вскрывать социальные язвы, а потом шантажировать начальников пресс-служб администрации города.
Жизнь будет…
Секретарша Юля принесла еще два таких подноса. Несколько бутылок с заграничными этикетками принесла. Как раз время обеда было, так что устоять я не смогла.
Да и как устоять — на столе было столько всего…
Тяпнувший изрядную дозу коньячку Зайберт порозовел и несколько успокоился. Он ослабил галстук и расстегнул две верхние пуговицы на рубашке.
— Эх, Ирина Зиновьевна, Ирина Зиновьевна, — прочувственно говорил он мне, — это ведь мы с вами просвещенные люди, журналисты… — Он икнул. — Интеллигенты…
Он что, угрожает мне, что ли?
— Вы что, мне угрожаете, Виктор Федорович? — удивленно спросила я.
— Да что вы! Что вы! — замахал руками Зайберт, как будто хотел взлететь. — Как вы могли подумать такое!
Да, действительно, нехорошо. Ну, ладно, придется извиниться.
— Извините меня, ради бога, Виктор Федорович, — сцепив у груди руки, запричитала я, — не подумала я… Глупость сказала…
— Вот то-то — глупость, — погрозил мне пальцем мудрый Зайберт, — все мы на планете одинокие, — он тягостно вздохнул и подцепил на вилочку кружок колбасы, — все бедные… И все должны по мере возможностей помогать друг другу. Сегодня вы мне, завтра я вам…
— Да, — закивала я головой, разомлев от вкусной и обильной пищи, — точно так. Да вы философ, Виктор Федорович…
— Вот у вас, — неожиданно спросил Виктор Федорович, — какая зарплата? — Он понизил свой голос до интимного шепота.
Та-ак, начинается. Ну, что ж, буду играть до конца роль слабой женщины-журналистки, ослепленной внешним великолепием, радушным приемом, оказанным высокопоставленными лицами, и мудрыми речами…
Будем покупаться.
— Да какая там зарплата! — вздохнула я в ответ на вопрос Зайберта. — Как говорится, волка ноги кормят. Как потопаешь, так и полопаешь. Плохая у меня зарплата, — призналась я, — маленькая.
— А детишки есть у вас, Ирина Зиновьевна? — продолжал задушевный разговор Зайберт.
— Трое, — сказала я, — два мальчика и одна девочка. Машенька. В школу пошла в этом году…
— Ай-яй-яй, — всплеснул руками Виктор Федорович, — детишки… А я бы и не подумал, что детишки. Вы так молодо выглядите… И как же вы с такой зарплатой?.. Это прямо безобразие какое-то, — он полез волосатой лапищей во внутренний карман пиджака, — вам же, наверное, денег от зарплаты до зарплаты не хватает…
На стол передо мной легла толстая пачка долларов. Резиночкой перетянутая.
— Что это? — шепотом спросила я.
— Возьмите, — тоже шепнул Виктор Федорович, — мы должны помогать друг другу… Сегодня я вам, а завтра, глядишь, и вы мне чем-нибудь сможете помочь…
Поколебавшись немного для приличия, я положила деньги себе в сумочку. Зайберт следил за долларами напряженными красными глазами, следил-следил, пока они в сумочке не скрылись.
— Ну, вот! — Он сразу страшно развеселился, когда я спрятала деньги. — Вот и умничка!
Я скромно потупилась:
— Неудобно как-то… Со мной еще ни разу такого не случалось…