Цель – Перл-Харбор
Шрифт:
Сталин выдвинул ящик письменного стола, достал фотографию. Внимательно посмотрел на нее, потом бросил на стол перед Орловым.
Старший лейтенант при всех визитах в этот кабинет сидел на ближайшем к хозяину кабинета стуле. Сталин не возражал против такой вольности. Поинтересовался, сможет ли Орлов убить его голыми руками, получил утвердительный ответ и перестал обращать на опасную близость старшего лейтенанта внимание вообще.
Хотел бы убить – уже убил бы.
Человек, сумевший оказаться на охраняемой территории Ближней дачи, мог
Оказывается, воевал старший лейтенант, тогда поручик, под Царицыном и потерял там кого-то из своих знакомцев не в бою, а во время чистки тыла по приказу Сталина. И это тоже Орлов выложил Сталину при первой встрече. И то, что имеет возможность перемещаться во времени, – тоже рассказал и доказал.
Иногда Иосиф Виссарионович вспоминал свою встречу с Гербертом Уэллсом, письмо, которое тот передал Сталину, информацию, в письме изложенную, – и ловил себя на том, что до сих пор не до конца верит в реальность происходящего.
Вот тут, напротив, руку протяни – сидит человек, который с тысяча девятьсот двадцатого года получил возможность перемещаться из одного времени в другое… Сталин покачал головой: сама формулировка – из одного времени в другое – таила в себе парадокс, парадокс для него неприемлемый, если быть точным.
Это как однажды один из преподавателей семинарии сказал молодому семинаристу Джугашвили, что множественное число слова «бог» очень близко подводит человека к богохульству.
Если есть кто-то, кто прибыл из будущего, то это значит, что будущее предопределено, что как бы тут и сейчас все ни происходило, будет так, как будет, что даже от самых влиятельных и сильных людей ничего не зависит… Этого Сталин принять не мог. Это противоречило и христианской свободе воли, и его собственной уверенности в своей значимости.
Долгие семь лет, от получения письма до появления вот этого самого Орлова, Сталин обдумывал свое отношение к путешественнику во времени. Прикидывал, можно ли его использовать, и раз за разом приходил к выводу, что самым правильным было бы сразу уничтожить этого путешественника. Даже не допрашивая, чтобы не было соблазна. Расстрелять. И расстрельную команду на всякий случай тоже…
А потом появился Орлов и попросил помощи. В пустяке. В спасении Москвы и в удержании истории в рамках приличия.
Нет, конечно, Орлов, появившийся вдруг ниоткуда рядом со Сталиным, имел преимущества в разговоре, тем более что начала этого разговора Сталин ждал с тридцать пятого года, но и сама постановка вопроса, формулировка, так сказать, заставила отнестись к незваному гостю с вниманием. И предлагал он не изменить историю, а именно сохранить, удержать ее от изменения.
Разговор завязался, Орлов изложил свои аргументы, они показались Сталину если не убедительными, то заслуживающими внимания.
– Так значит – председатель колхоза? – спросил Сталин с легкой усмешкой, указав мундштуком трубки на
– Эти ваши брюки, заправленные в сапоги… – Орлов повернул фотографию к себе, покачал головой. – Мало того, что вся одежда выглядит так, будто вы донашиваете костюм старшего брата, так еще и эти штанины, вылезшие из сапог… Хоть бы галифе надели, что ли… А так – председатель колхоза встречает приехавшего секретаря райкома, извините за выражение, а потом еще и фотографируется с ним на память… Не исключаю, что вы доставили немало веселых минут Черчиллю и Рузвельту… Доставили и еще доставите…
– То есть ожидать от этого председателя колхоза коварства не приходится? – Усмешка явственнее проступила на губах Сталина. – Значит, если этот смешной и неуклюжий председатель колхоза вызывает жалость и желание помочь, то это правда? То это искреннее и, главное, собственное решение высокого гостя? Не мог же он, такой простак, обмануть секретаря райкома? И я не мог обмануть господина Гопкинса. С такими-то брюками, вылезшими из голенищ, в плохо сидящем костюме… Вы полагаете, что товарищ Молотов не рассказал бы мне, где шьют такие прекрасные костюмы ему и нашим дипломатам?
И чем веселее выглядел Сталин, тем серьезнее становилось лицо Орлова.
– Почему вы не смеетесь вместе со мной, господин Орлов? – спросил Сталин. – Вам же нравится уличать меня в разных ошибках.
Орлов усмехнулся и покачал головой.
– Это да, – наконец сказал он. – Это вы меня ловко мордой в дерьмо… Я все время забываю, с кем имею дело…
– А я забываю, что вы, несмотря на все свои возможности и информированность, всего лишь молодой человек, которому нет еще и тридцати… – в тон собеседнику закончил Сталин. – Высокомерный и наглый. Но то, что вы мне дали для ознакомления, заставляет относиться к вам серьезнее, чем это вытекает из вашего поведения и манеры вести переговоры…
Сталин открыл папку, содержимое которой внимательно просмотрел перед началом разговора. Собственно, все визиты Орлова проходили по одному и тому же сценарию.
Старший лейтенант приходил в кабинет в назначенное им самим время, здоровался, вручал хозяину кабинета папку с бумагами, или фотографии, или и то и другое вместе, потом усаживался на стул и ждал, пока Сталин ознакомится с нужной информацией. Потом начинался разговор и обсуждение.
Сегодня тем было две, и только от Сталина зависело, с какой начать. Он выбрал Рамзая.
– Мне говорили о Ямамото как о недоверчивом и проницательном оппоненте, – сказал, став серьезным, Сталин. – А он беседует с кем попало на такие темы… Вы, кстати, уверены, что это не фальшивка? Рамзай не вызывает у меня особого доверия…
– Это не фальшивка. – Орлов побарабанил пальцами по крышке стола. – Это стенограмма, сделанная по диктофонной записи разговора. Беседа проходила на английском языке, я владею им в достаточной степени… И вообще – я гарантирую, что разговор состоялся. И эти записи, расшифровка – совершенно точны.