Цель – все, смерть – ничто
Шрифт:
– Конечно, жив. Не предам же я огню священного костра колдуна. Соплеменники меня не поймут. Хотя я бы с удовольствием сделал это. Русских я тебе не отдам. Может, ты сам сразишься с ними? – едко улыбаясь, спросил Оавайна. – Ведь это твое любимое развлечение. Или ты испугался, Бешеный Лев?
– Обязательно сражусь, – усмехнулся Отундо. – Но не на празднике племени. Я убью их обоих в Ночь Большого Огня. Осталось три дня. Кстати, Королевская битва будет тогда же, так решил совет племен. Надеюсь, ты знаешь об этом?
– Конечно.
– Я брошу вызов тебе, ты не сможешь отказаться. Готовься к смерти, Оавайна! – Отундо
Пальцы Оавайны крепко сжали рукоятку висевшего на поясе ножа. Неожиданно он увидел качавшего головой, сидевшего во втором джипе Чарли. В его руке был револьвер с длинным стволом. Оавайна скрипнул зубами и быстро пошел назад, к деревне.
– Фу-у, – Иван погладил живот, – нажрался! Никогда в жизни не получал такого удовольствия от еды и выпивки.
– С тобой можно идти в разведку, – усмехнулся Борис. – А на что ты надеялся? Ведь они сделали бы из тебя…
– А ты? – перебил его Тополев. – Ведь я все-таки моложе и физически крепче. А ты ранен и…
– Знаешь, – засмеялся Борис, – если бы не дикий перец в кармане, хрен бы я подписался на эту драчку. А тут была уверенность. Хоть пылинка в глаз попадет – человек ничего не будет видеть часа два. Даже слоны настоящие слепнут и орут, крушат все вокруг. Я подумывал о побеге, вот и насыпал себе в карман пару горстей высушенного и истолченного в порошок дикого перца. Я никогда с ним не расстаюсь. Добавишь горсть сухого табаку – получается кайенская смесь. Такую во время войны диверсанты и разведчики использовали. След посыплешь – собака никогда не возьмет. И противника слепит. А тут пацаненок запищал, потом тот докторишко вылез, и ты заверещал. Кстати, выступил ты классно. Да и там держался отлично. Я бы с тобой в разведку пошел, – повторил он.
– А я бы с тобой куда хочешь, – кивнул Тополев.
– Ну мне обидно стало, – улыбнулся Борис. – Я еще не пенсионер и могу кое-что, а докторишка, которого соплей перешибешь, в бой рвется. А ты вообще меня заставил на атаку решиться. Но сделали мы их, конечно, на большой палец.
– Ух, хорошо! – прислонился спиной к земляной стенке ямы Андрей. – И водку где-то вождь нашел. Уважили вы его. Когда тот, чьи здоровяки были, на вас мужиков со стволами направил, я думал, вам хана. А этот недомерок своих послал вас защитить. А водочка – класс! Как тебе? – посмотрел он на Курта.
– Отчэн карашо, – старательно проговорил тот по-русски.
Все засмеялись.
– Хорошо, что те двое помогли, – проговорил мужчина в матросской тельняшке. – Иначе бы вам, доктор, хана. И пацаненку тоже. Мы и не дернулись даже. Я вообще драться, можно сказать, не умею. Ну, в ухо заехать могу, если уж достанут очень. Но там с этими двумя…
– А те двое смогли, – перебил его врач. – Спасибо им огромное. Господи, – вздохнув, перекрестился он, – неужели мы тут так и погибнем? Я сейчас, как никогда в жизни, хочу к себе в Воронеж. У меня дача там, цветов много.
– А как вы сюда попали, Иннокентий Савельевич? – спросил матрос.
– С миссией «Врачи без границ». Приехали помочь африканцам в лечении многих заболеваний. Но нас через неделю захватили. Попали мы в Эфиопию. Оттуда нас перевезли в Сомали, в столицу. А в Могадишо как раз начались бои повстанцев с правительственными войсками. Я там оказывал раненым помощь. Нас отпустили, но через
– Да судно на абордаж какие-то пираты взяли, – хмуро отозвался матрос. – Я на украинском судне ходил. Команду всю перебили. Нас двоих взяли. Меня и хохла одного, Василя. Но его по дороге убили, он бежать пытался. Вот и сижу тут уже месяц. И никто про меня ничего не знает.
– Даже если бы знали, – усмехнулся худой мужчина в порванном спортивном костюме, – ничего бы сделать не смогли. Я уже полгода из племени в племя передаюсь. Турист я, Петр Сазонов. Меня то в карты проиграют, то в дар отдадут. Сюда попал в обмен на два охотничьих ружья.
– Как ты, Виталька? – присел около понуро сидевшего парнишки плечистый молодой мужчина с перевязанной правой рукой.
– Плохо. До сих пор чувствую, как меня тащат к тем, которые убили дядю Вову и дядю Сашу. И меня хотели. Я забыть не могу, как папу убили. А тут… – Он прижался лицом к груди мужчины и громко заплакал. – Домой хочу! К маме! Я домой хочу!
– Поплачь, – погладил его по голове плотный, – что тебе еще остается?… Впрочем, как и нам. В любое время вытащат и что хотят, то и сделают, – кивнул он.
– А ты, Валентин, как попался? – спросил его пожилой мужчина.
– Я на египетских авиалиниях работал. Захватили самолет в Джибути. А оттуда в Сомали переправили. И вот оказался в яме. А вы, Валерий Петрович?
– Я не россиянин, в Израиле живу. Поехал в Африку на экскурсию, вот и вляпался. Наш автобус захватили. Мы из Эритреи на самолете прилетели, решили автобусом добраться до мыса Рас-Хафуна. А нас и остановили. Меня и еще двоих эти дикари забрали. Остальных какие-то вооруженные арабы. Наверное, палестинцы или террористы из какой-нибудь организации. Их расстреляли… Сейчас везде война, терроризм набирает силу. Бен Ладен ведь объявил всеобщий джихад и заявил, что скоро весь мир будет окрашен в зеленый цвет и все станут мусульманами. Вот какое будущее ждет нас впереди.
– А почему из России уехали? – спросил Валентин.
– Я уехал при советской власти. Перед этим провел в тюрьме пять лет, а потом меня, можно сказать, выслали. Я не еврей, русский, хирург. Поэтому в Израиле меня приняли довольно хорошо. Конечно, там тоже не очень спокойно. Практически ежедневно взрываются фанатики, иногда палестинцы пускают самодельные ракеты. Хотя сейчас и в России почти то же самое. По крайней мере в Израиле уже давно не берут в заложники детей в школах. А в России это, увы, случается. Знаете, Валентин, я уже не надеюсь выбраться отсюда. У меня больное сердце, и скорее всего я умру на этой проклятой работе. Отказаться, вы сами понимаете, нельзя. Переломают руки и ноги и бросят на корм гиенам и грифам. А я не выдержу долго. Я это понимаю, но очень боюсь, что меня бросят гиенам. Это же ужасно!.. Надеюсь, что умру быстро и безболезненно. – Он вздохнул.