Цель жизни
Шрифт:
Сталин подробно интересовался тем, как маскируются военные самолеты за границей. Услышав, что немцы, а также американцы и англичане покрывают свои самолеты трехцветным камуфляжем под окружающую окраску местности, он упрекнул нас в беспечности. В ходе совещания выяснилось, что один из институтов Наркомата обороны, разрабатывающий образцы маскировки, имеет несколько вариантов маскировочной окраски самолетов, но до сих пор не дал еще окончательного. Нас назвали безответственными бюрократами и приказали дать в трехдневный срок предложения о маскировке самолетов.
В установленный срок в нашем конструкторском бюро изготовили модели разных типов самолетов с маскировочной окраской (камуфляжем).
После обсуждения вопроса у наркома
Вспомнился и такой случай.
Зимой 1940 года были выпущены новые скоростные истребители и бомбардировщики, и возникли большие затруднения с их зимней эксплуатацией. Обычно наши аэродромы не расчищались от снега, самолеты ставились на лыжи и по любому снежному покрову, без расчистки, взлетали после разгона на лыжах. Это устраивало до тех пор, пока машины были недостаточно скоростными; когда же скорость перевалила за 500 километров и стала подходить к 600 километрам в час, мы встретились с серьезными препятствиями. Новые самолеты имели убирающиеся шасси, а производить уборку шасси вместе с лыжами было технически очень сложно. В полете шасси с лыжами никак не хотели убираться, а лыжи на больших скоростях отсасывало. Кроме того, лыжи создавали значительное аэродинамическое сопротивление. Все это ставило наши машины в невыгодное положение по сравнению с самолетами других стран, которые летали круглый год на колесах и поэтому не имели потери скорости.
При испытании обнаружилось, что наши истребители из-за лыж начали отставать по скорости; лыжи снимали несколько десятков километров.
Этот вопрос обсуждался в ЦК. Нас, конструкторов, и военных работников расспрашивали с пристрастием, почему немецкие самолеты летают без лыж, как обстоит дело в этом отношении в Северной Америке и Канаде, где зимой также бывает много снега. Мы отвечали, что в Америке самолеты круглый год летают на колесах. В северных районах США аэродромы расчищаются. В Канаде, где условия такие же, как у нас, военные аэродромы тоже расчищаются от снега, нельзя ли у нас расчищать аэродромы? Начальник Военно-Воздушных Сил П. Ф. Жигарев категорически отвергал такую возможность. Он считал, что расчищать огромное количество полевых аэродромов непосильно и настаивал на применении лыж.
При этом от нас требовали, чтобы мы каким-то чудодейственным способом, не отказываясь от лыж, дали бы истребителям скорость, достаточную для борьбы с самолетами противника. Мы же доказывали, что лыжи неизбежно влекут большую потерю скорости и восполнить ее невозможно. Сталин согласился с нами.
Командованию ВВС предложили организовать очистку и укатку аэродромов, чтобы можно было летать в зимнее время на колесных шасси без лыж. С тех пор все наши аэродромы регулярно в зимнее время очищаются от снега.
Вспоминая обо всем этом по пути из Подлипок в Москву днем 22 июня 1941 года, не хотелось верить, что война уже разразилась. Почему-то казалось, что если война и наступит, то только тогда, когда мы будем к ней совершенно готовы. Мы и верили и не верили в неизбежность близкой войны.
Теперь иллюзии были развеяны. Продолжать нашу напряженную работу в мирных условиях уже не придется.
Мы мчимся в наркомат по растревоженным улицам Москвы. В наркомате полно народу, как в рабочие дни. Никого не вызывали, все явились сами.
И так было всюду: на заводах, в учреждениях.
Нарком собрал заместителей и рассказал о тех подробностях, которые ему стали известны. Оказывается, гитлеровская авиация на рассвете одновременно с воздушными налетами на ряд городов внезапно напала на наши пограничные аэродромы и уничтожила большое количество самолетов. Легко понять последствия этого факта для советских наземных войск: они лишались защиты с воздуха от нападения вражеской авиации…
Вероломное
Перед руководством авиационной промышленности в первый же день войны встал вопрос о работе заводов, расположенных в западных и южных районах страны. Хотя все мы рассчитывали на то, что враг будет остановлен и ему не удастся глубоко проникнуть на нашу землю, предприятия, находившиеся в зоне, доступной вражеской авиации, должны были эвакуироваться.
Угроза воздушного нападения нависла и над Москвой с ее сотнями заводов. Хотя противовоздушная оборона Москвы, как показало дальнейшее, действовала хорошо и работники ПВО проявили подлинный героизм в защите столицы, в первые дни многое еще не было продумано. Это прежде всего сказалось в некоторых совершенно нелепых мероприятиях по маскировке. Например, для того чтобы замаскировать московский Центральный аэродром имени Фрунзе, на Ленинградском шоссе — от Белорусского вокзала и до Бегов — асфальт был засыпан мелким шлаком. Так как движение по этому участку улицы не прекращалось, то весь район оказался окутанным густыми тучами размолотого шлака. Вскоре, правда, догадались шлак убрать.
Кремлевские площади и улицы срочно камуфлировали, хотя впоследствии выяснилось, что это не достигало цели.
Принимая различные меры, подчас наивные, упускали важное. Например, оказалось, что бомбоубежища в некоторых учреждениях и жилых домах совершенно непригодны, и поэтому их оборудовали уже в разгар бомбежек.
В частях противовоздушной обороны не все могли отличить свой самолет от вражеского. В первые дни войны наши самолеты иногда принимали за немецкие, и тогда открывалась беспорядочная пальба. Пришлось в срочном порядке издать массовым тиражом небольшой альбом с изображением силуэтов и описанием основных характеристик наших и немецких боевых самолетов. Конечно, все это: и бомбоубежища, и военный камуфляж, и ознакомление зенитчиков с внешними признаками своих и вражеских самолетов, и многое другое — должно было быть сделано заблаговременно.
Скажу еще об одном, казалось бы, малозначащем факте, имеющем отношение к маскировке. В отличие от общеармейской формы защитного цвета наши летчики были одеты в форму синего цвета и с самых первых дней войны служили мишенью для гитлеровских летчиков. За личным составом Военно-Воздушных Сил, одетым в синюю форму, немцы буквально охотились. Пришлось и срочном порядке исправлять и это упущение.
Нет большей тайны, чем тайна войны. 22 июня 1941 года эта тайна стала явью.
Первый удар по Советскому Союзу гитлеровцы нанесли своей авиацией. 22 июня фашистские бомбардировщики в сопровождении истребителей вторглись в советское воздушное пространство и сбросили бомбы на Киев, Севастополь, Ригу, Каунас, Вильнюс, Гродно, Брест, Барановичи, Житомир, Бобруйск и другие мирные советские города. Наши люди узнали о «Хейнкелях» и «Юнкерсах», «Дорнье» и «Мессершмиттах». Война, которую мы до сих пор вели в конструкторских бюро, стала войной в воздухе.
На следующий день после начала войны в газетах была опубликована первая сводка Главного командования Красной Армии. Лаконичным военным языком сообщалось, что «после ожесточенных боев противник был отбит с большими потерями. Только в Гродненском и Кристынопольском направлениях противнику удалось достичь незначительных успехов и занять местечки Кальвария, Стоянув и Цехановец (первые два в 15 километрах и последний в 10 километрах от границы)».
Эта успокоительная информация вселяла надежду, что гитлеровцам не удастся продвинуться далеко. Как известно, все мы были тогда воспитаны на доктрине, что предстоящая война, если она и разразится, будет выиграна «малой кровью» и «на чужой территории».