Цель

Уилер Алексей

— Ты же, на самом деле, не собиралась убить беззащитного маленького дракона, так? — ухмыляясь, спросил Люк. «Сокол» только что совершил прыжок в гиперпространство. Теперь финансовые коды Восстания лежали в сохранности у них на руках, а муун за секунду был выброшен далеко, каждый пребывал в хорошем расположении духа.

— Беззащитный? — фыркнул Хан. — Поведай это последнему парню, который, я знаю, связался с крайт-драконом. Конечно, возможен вариант одностороннего разговора, исходя из того, что он оказался

разорван на кусочки.

— Я знала, что Кенуун сдастся, — сказала Лея, явно намекая на гордость. — Я встряла в разговор только для того, чтобы обеспечить вас какой-то подстраховкой, если вам нужно было это — но, когда засекла дракона, то вспомнила, что Хан слышал от гонщиков. Переговоры казались несколько лучше вариантом, чем прорыв с боем.

— Ага! — победоносно воскликнул Хан. — Так правда выходит наружу. К счастью, я всё-таки зашел в ту палатку, или я был бы не способен снабдить нас ключевой информацией.

— К счастью, ты вышел из той палатки живым, — возразила Лея, — согласно методу, которым ты действовал.

— Что насчёт тебя? — возразил Хан. — Прокрасться подобным образом в местечко Кенууна.

— А я всё ещё не могу поверить, что ты не понял, что Люк и я инсценировали тот довод для прибыли Кенууна. Ты действительно думаешь, что я выбрала бы драку с ним прежде, чем он собирался рисковать своей жизнью?

Хан пристально взглянул на неё. — Думал, что мы были командой. Что означает, когда ты придумываешь какой-то безумный план, ты посвящаешь в него и меня.

— О, ты бы одобрил его?

— Я бы тебе сказал, что это сумасшествие! Я бы никогда не позволил тебе действовать подобным образом.

— Вот почему я не рассказала тебе.

— Хочешь узнать о твоей проблеме? — спросил Хан.

Лея наклонилась вперёд. — Удиви меня.

— Ты не думаешь прежде, чем действовать.

— Я не думаю? — спросила она скептически.

— Вот именно. — Он растянулся в кресле, внезапно наслаждаясь самим собой. — Ты не думаешь и таким образом втягиваешься в эти ненормальные ситуации, а я должен вмешиваться и спасать тебя.

— Ты должен спасать меня? — сказала Лея. Она привстала. — Чубакка! — закричала она, повернувшись к коридору. — Чубакка, поднимайся сюда!

— Что ты хочешь от него? — спросил Хан.

— Я хочу, чтобы он развернул этот корабль и направился прямиком назад к муунам, ты, эгоистичный фигляр с мозгами нерфа! — резко ответила Лея. — Мы высадим тебя у Кенууна, и ты сможешь убедиться, насколько хорошо ты будешь действовать без меня, спасая свою шкуру.

— Ага, Чуи, поднимайся сюда! — гаркнул Хан. — Расскажи Её Высочеству, что её единственное спасение меня не уравновешивает те двадцать раз, когда я рисковал шеей, чтобы спасти её.

— И ты также можешь сказать этой ковакианской обезьяно-ящерице, что никто его и не просил! — завопила Лея, даже громче.

Но вместо вуки, в дверном проёме появился Элад. — Я не хотел перебивать вас, — вежливо сказал он. — Я просто разыскивал Люка. Если ты всё ещё заинтересован в тренировке рукопашного боя в помещении.

— Конечно! — пылко сказал Люк.

Хан подозревал, что он был просто

счастлив уйти отсюда прочь, под предлогом избежать всю перебранку. Он не мог его винить. Но Соло не мог заставить себя остановиться — нет, если это означало позволить Лее сказать последнее слово.

— Люк, подожди. — Лея встала. — Мне нужно на минуту поговорить с Эладом. Если с ним всё в порядке, конечно же.

— Конечно, — сказал Элад. — Считай, что я в твоём распоряжении.

«А ведь мы только разошлись», раздражённо подумал Хан, когда Лея и Элад покинули кабину. «Ничего важного, конечно. Ничего, о чём бы мы не могли поспорить позднее».

Но он просто не мог не полюбопытствовать, о чём она хотела поговорить с Эладом, наедине.

«Уверен, ничего важного», сказал он себе. Вовсе не о том, что его заботило.

Ни капельки.

* * *

— Я хочу извиниться, — сказала Лея, когда они оказались наедине в её каюте.

Элад выглядел озадаченным. — За что?

Лея колебалась. Извинения не пришли к ней легко. И не было ничего более ненавистного ей, чем ошибаться. — За недоверие к тебе, — призналась она. — Ты подвергал себя опасности за нас — за Восстание — вновь и вновь. Мне следовало было видеть, что твои мотивы чисты.

— Ты мудра, что проявила осмотрительность, — заверил её Элад. — Я бы чувствовал примерно тоже самое.

Лея покачала головой. — Я слышала, что ты сказал Кенууну. Ты желал отдать свою жизнь за спасение Хана и Люка. Почти незнакомцев.

— Не за них, — поправил её Элад. — За Восстание. Они могут быть более ценны для дела, чем я — и, как я говорил, только это меня и волновало в тот момент. Сражение с Империей — единственная моя причина продолжать движение.

— Тогда присоединяйся к нам! — сказала Лея. Это не было порывом. Она обдумывала это днями. Элад был именно тем мужчиной, которые нужны Восстанию: умный, смелый, верный.

«Каким бы мог быть и Хан», печально подумала она. Если он когда-нибудь перестанет бегать от того, кем он на самом деле являлся.

— Я не знаю, — сказал Элад. — Я в значительной степени привык действовать в одиночку. Идея быть частью чего-то снова… — Он покачал головой. — Впускать народ в свою жизнь всегда кажется хорошей идеей поначалу. Но может закончиться… плохо.

Лея знала, на что он ссылается. Её сердце сжалось. — Просто подумай об этом, — сказала она мягко, кладя руку на его плечо. — Ты не можешь навсегда запереться от мира. — Она не прикасалась к нему с самого первого дня, как они поговорили. С тех пор она едва ли решалась даже заговорить с ним. Она не хотела рисковать, открываясь снова. Когда бы Лея ни заглядывала в его глаза, всё, что она могла видеть, было болью её собственных потерь, отражавшихся и в её собственных. Но теперь, впервые, она не отворачивалась. — Тебе лучше освободиться от воспоминаний о твоей жене и ребёнке, — сказала она нерешительно, неуверенная в том, что ей стоило пересекать эту черту. — Время, разделённое с ними, стоит того, чтобы страдать от боли их потери.