Целебный яд
Шрифт:
Место, где они находились, казалось сейчас таким приятным. Полянка утопала в цветах и травах.
Тысячи бабочек порхали с цветка на цветок. Чем же она не понравилась „белому кокеро?“ Но Мюллер понимал, что швед желает ему добра и что не следует пренебрегать его советами.
Выбранная Гансеном полянка была не так красива, но все же они остановились на ней. Постройка хижины отняла целую неделю. Мюллер и Пепе, помогать которым приходил иногда и швед, нарубили деревьев, забили длинные колья в землю и крепко связали их лианами. Изнутри стены вымазали глиной. Крышу сделали из веток и покрыли
По совету Гансена, очаг сложили посреди комнаты, а вместо дымохода оставили отверстие в крыше. Сперва такое устройство очага было Мюллеру не по душе, но в конце концов он все-таки должен был согласиться с указаниями шведа. В углу хижины они сколотили примитивный стол из грубо отесанных досок. Около стола пристроили две скамьи. Стол мог служить Мюллеру как для еды, так и для занятий. В другом конце комнаты устроили две койки и покрыли их сухой травой и мягкими листьями. Для оружия и инструментов путешественники приладили у очага специальную стойку. Воздух был так влажен, что все металлические предметы быстро ржавели. Только у самого очага было сравнительно сухо. Для большей сохранности все металлические части у оружия и металлические предметы они покрыли тонким слоем воска.
Во время постройки хижины Олаф Гансен несколько раз появлялся, давал толковые советы, а затем никому ни слова не говоря, таинственно исчезал. Вначале это вызывало у путешественников известное беспокойство, но потом они привыкли к его своенравному характеру.
— Теперь необходимо вокруг хижины выкопать ров для воды шириной в полметра! — распорядился он, появившись неизвестно откуда.
— К чему же нам еще и ров? Мы же не укрепление строим, — возразил ему Мюллер.
— Против людей подобные меры не нужны, но против муравьев необходимы!
Возразить было нечего, и ров вырыли точно так, как советовал Гансен.
Спустя два дня громогласный смех Гансена снова звучал на полянке, где строилась хижина.
— А это что? Строите сарай для мулов и, кажется, даже с окнами?
— Ну, конечно, с окнами. Разве можно без окон, сеньор Гансен?
— У вас в Европе это так, но здесь сарай должен быть без окон. Пойдемте со мной.
Швед повел их к пасшимся на поляне мулам.
— Ну? Неужели вы ничего не видите? — Гансен показал на теле животных несколько сочившихся кровью ранок.
— Вы слышали о вампирах? Не о тех, ваших вампирах, о которых болтают старые бабы, а о настоящих, южноамериканских вампирах [50] , которые сосут кровь теплокровных животных. Если вы не будете загонять ваших мулов в хорошо закрытые помещения, через месяц от них останутся одни только скелеты.
Окна сарая старательно заделали, а у входа навесили сплетенные из ветвей двери. С этого вечера мулов на ночь стали загонять в старай.
Пепе был чем-то серьезно занят. Из леса доносилось пение какой-то птички. Оно напоминало перезвон серебряных колокольчиков, но Пепе его не слышал. Он с головой ушел в свою работу.
50
Вампиры — род крупных летучих мышей семейства
Накрошив в глиняный горшок мелкими кусочками стебель какой-то особой, полудревесной лианы, известной только ему одному, он добавил корни и листья ночного растения капсикум, а также листья дикого табака, залил эту смесь водой и поставил на огонь. Она должна была вариться целых двенадцать часов. Ни часом больше, ни часом меньше.
Мюллер время от времени на него поглядывал, но Пепе никого не замечал. Когда в горшке варится таинственная смесь, разговаривать нельзя. Пепе это хорошо знал от своей бабки, которая его учила приготовлять смертельный яд.
Этот яд нужен был Пепе для стрел. На следующий день ему предстояло идти в лес вместе со своим господином, и Пепе хотел запастись надежным оружием.
Огонь в очаге жарко пылал. Пока смесь варилась, Пепе ушел в лес. Вернулся он только к обеду. Прежде всего проверил, как горит огонь. Все было в порядке. Жидкость в горшке кипела, но она еще недостаточно загустела. Еще не прошло двенадцати часов. У Пепе не было часов, но они ему были и не нужны, он безошибочно определял время по солнцу и по тени деревьев.
Вернувшись вечером, Пепе заглянул в горшок. Все превратилось в кашу, которую он старательно процедил и снова поставил на огонь, чтобы она сделалась еще гуще. После этого он достал принесенный из лесу мешочек и высыпал в горшок целую пригоршню ядовитых лесных муравьев. К этому он прибавил ядовитые железы с корнями зубов маленькой змеи мергон и все тщательно размешал.
Наконец все было готово. Пепе остался доволен своей работой. Теперь надо было проверить действие яда. Пепе поймал большую ночную жабу и проколол ее отравленной иглой. Через восемь минут жаба околела. Если холоднокровное животное погибает за восемь минут, теплокровное должно погибнуть гораздо скорее.
Он взял стрелу, кончик которой обмакнул в смертельный яд, натянул тетиву лука и выпустил стрелу в пролетавшего мимо белоснежного попугая ара. Он умышленно не целился в сердце птицы. Если бы стрела попала в сердце, птица и без яда была бы убита, на месте. Пепе прицелился в крыло.
Таким образом он хотел проверить действие яда. Стрела попала точно в цель, и птица упала в двадцати шагах от Пепе. Когда он подбежал, она была уже мертва.
Разрешив вопрос с жильем, Мюллер решил перейти к главной цели своего путешествия — к поискам хинного дерева. Пепе он решил взять с собой, а Казуса оставить сторожить жилище.
Пепе давно ждал случая выполнить обычай своего племени — собственноручно убить ягуара. И то не из ружья и не отравленной стрелой. Убить онца таким способом нехитрое дело. Нет! Он должен убить его копьем или ножом. Только после этого он станет полноправным мужчиной. Таков был обычай его племени. Его необходимо было выполнить или умереть. В таком деле никто не должен был ему помогать… Даже сеньор Мюллер. Об этом они договорились заранее.
Казус имел полное основание быть недовольным. Правда, ему оставили на несколько дней достаточно корма и воды, но заперли в хижине, где он должен был дожидаться возвращения хозяев.