Целитель 10
Шрифт:
— Это Рита всё… Она позвонила, а Лиза — бегом в операторскую… А на экране — этот… И ты… Мишечка, я так перепугалась!
— А уж я-то как…
— Сейчас, подожди, тут еще на ногах…
Щелкнули, звякнули браслеты на щиколотках, и я обрел свободу.
Прав был Трус из «Кавказской пленницы»: «Жить — хорошо!»
Спотыкаясь, баюкая трясущуюся руку, Вихурев брел к дежурному «уазику». Еще утром моложавый, бодрый и злой, нынче он постарел и обрюзг. Шаркал, шамкая, и как будто не верил, что всё кончено. А
На валу возникла расхристанная фигура Киврина в белом халате. Взмахнув руками, словно крыльями, Володька ссыпался вниз, шурша гравием.
— Я уж думал… — еле выговорил он. — Ага-а… Не успел, значит, ур-род!
— Успел, — наметил я улыбку, и вынул пластину. — Вот, прикрылся.
— Ага-а! — радостно вскричал аналитик, хватая «щит». — Щас мы ее… Иссле-едуем по полной программе…
— Исследуй, — кротко вытолкнул я.
— Получается, что модифицированная материя как будто встречный пал пускает, — тараторил Киврин, — и действие уравнивается противодействием!
— Ну да, — кивал я, не слушая хронофизические восторги.
Марина вернулась к своим «гвардейцам», поглядывая на меня издали и старательно улыбаясь. Лиза больше не прятала испуг за ладонями, а сложила их молитвенно, напоминая ангела, а в проходе между глинистым склоном и коробчатой подстанцией на санях, сваренных из ржавых труб, ломко семенила Рита.
Увидела меня — и рванулась навстречу.
Глава 18
Воскресенье, 7 сентября. Утро
Московская область, Щелково-40
Сегодня я не пошел на работу. И дрых до девяти утра. Сделал себе такой подарок — не завел будильник. Обленился.
Косые стены мансарды сходились кверху, к узкому потолку, и солнечные лучи скользили по ним, пригасая — сосна за окном помахивала ветвями, застя светило.
Глянешь спросонья, и не разберешь, что осень на дворе, и лишь форточка сводила видимое с сущим — ветерок задувал прохладный, без летней разморенности.
Я потянулся и… Нет, не вскочил на зарядку, а перевернулся на бочок. Довольно кряхтя. Почему бы благородному дону не поваляться?
Ритиных шагов я не расслышал, но ласковый голос так и втёк в уши:
— Доброе утро, соня! Прогуливаешь?
— Прогуливаю?! — изобразил я горькое возмущение.
— А как же! — хихикнула жена. — Выходной, а он дома вылеживается!
Девушка стояла у самого ложа, уперев руки в боки.
«Скоро совсем талия заплывет, — подумалось с неудовольствием. — Пятый месяц, что вы хотите…»
Бережно ухватив Ритку за ноги, я опрокинул ее на себя.
— Ай! Уронишь!
Девичья головка бухнулась на подушку, и губы тут же
— Кофе попила?
— Ага! Я сла-абенький… А то вдруг ему не понравится! Или ей…
— Пусть привыкает, — заворчал я. — Вампиреныш… Высосет тебя всю…
Рита сладко улыбнулась.
— Зато груди станут больше!
— Да оно и их высосет!
— Не обижай маленького! — вступилась будущая мамочка за дитятко. — Или маленькую!
Я развел губы в садистской улыбочке.
— Ремешочком его! Или ее! И в угол. И без сладкого на весь день. Нет, на неделю!
— Только попробуй! — пригрозила мне Рита, и заворочалась, вставая. — Какие планы на сегодня? — поправляя прическу, она быстро договорила: — На работу не идешь!
— Ну, здрасте!
— Привет! Отдыхать надо! — шлепнув меня по заднице, «яжмать» тяжеловато выпрямилась. — Подъем! Хватит валяться!
— Полежать уже не дают, — заворчал я и сел, преувеличенно стеная. — Вставать нужно постепенно, чтобы организм не ощущал себя ущемленным… И где логика? «Подъем! Отдыхать!» Это ж додуматься надо было…
— Не брюзжи! — жизнерадостно ответили с лестницы.
Воздыхая, я натянул треники и футболку, а ноги сунул в самые настоящие «кунфуйки» — выбросили в местном универмаге.
Разумеется, на нижней ступеньке развалился кот. Гладкий, полосатый, здоровый. Он прибивался к нам постепенно, но последовательно. Сначала просто заглядывал в гости, гуляя мимо, с достоинством принимал угощенье, и как будто приручал нас.
Вот так вот, незаметно, перекочевал с улицы в дом. Ленивого и уютного, мы назвали его Коша.
— Эй, животное! — я пошевелил Кошу пяткой, и тот недовольно муркнул. — Разлегся тут… Подъем!
Кот потянулся, зевая — и свалился со ступеньки на пол. А чтобы сохранить лицо, то бишь морду, стал озабоченно вылизываться. Мол, так и задумано было — брякнуться со спального места.
— Тюлень лохматый!
Рита хлопотала на кухне, и я поспешно вышел на крыльцо, лишь бы задавить голодные позывы. Пока они не задавили мою слабую волю.
С прохладцей намотал круги вокруг дома, станцевал пару связок с прыжками, с высокими ударами, и самому себе махнул рукой: хватит мучать организм.
Но, все равно, взбодрился. Ожил. И мысли резвее замельтешили. Само собой, с привязкой к институту.
Мы в один день, так сказать, и щит сколотили, и меч отковали.
Киврин по потолку бегает; от жадности не знает, за что хвататься. Циркониевые пластины, бериллиевые, титановые… И у каждой свой норов, свой выверт. Цирконий вызывает самую мощную вторичную эмиссию, вот и меня спас, зато бериллию достаточно самого слабого тахионного излучения.
В общем, хоть в три смены изучай, загадок на всех хватит. Еще и прикладникам открыли фронт работ.