Целитель 12
Шрифт:
«Вижу», — подумал я, шагая мимо, и ущипнул коварную.
Аллочка радостно взвизгнула…
Я спокойно стоял, прислонившись спиной к хронокамере, а Мишка Браилов метался по лаборатории, заложив руки за спину и сильно сутулясь. В этой позе он напоминал мне Адольфа Алоизыча, психующего после неудач на Восточном фронте. Кадры из киноэпопеи «Освобождение» — генералы с фельдмаршалами тянутся во фрунт, а фюрер бегает перед ними в неадеквате…
— Не мельтеши, — посоветовал я, тотчас же поняв, что выдернул чеку.
— Не мельтешить?! —
— Ты неправильно цитируешь Козодоева, — хладнокровно сказал я, отталкиваясь от гладкой панели. — Как говорит наш дорогой шеф, в нашем деле главное — социалистический реализьм!
Отшагнув, оглядел огромный преобразователь пространства. Величиной он был с силосную башню. Спаренную. Густо обмотанную кабелями, медными жилами, утыканную блестящими пластинами… Мега-сайенс.
Браилов глубоко вдохнул, медленно выдохнул — и будто сдулся. Поник и увял.
— Помнишь, как вы нас… туда? — глухо вытолкнул он. — Хватило одного бета-ретранслятора, ведь с той стороны работала вот такая вот бандура, — Мишка кивнул на преобразователь. — А теперь — всё! Халява кончилась. Они там понаставили вышек с отражателями, и… Да сам же видел! Возмущения четырехмерных полей не прекращаются пятый год подряд. И если б локальные, а то на весь Советский Союз!
— И что теперь? — послышался голос от двери.
Мишка застыл столбом, а я учтиво поклонился.
— Здравствуйте, Юрий Владимирович.
— Здравствуйте… Миши! — мягко улыбнулся президент СССР.
Он сделал нетерпеливый жест, и «другие официальные лица» остались за порогом-комингсом. Прикрепленный тихонько лязгнул стальной дверью.
— И что теперь? — повторил Андропов, блеснув очками. — Вход в «Бету» закрыт?
— Только в пределах тамошнего СССР! — поспешно ответил Мишка
— А за пределами?
— Межпространственная «буря» спадает до нуля, не достигая побережья Турции, — взбодрился «брат-близнец». — На западе гаснет примерно посередине Балтики, а на юге выходит к границам Пакистана. Но! Выстроить преобразователь за границей… — он озабоченно покачал головой. — Ненадежно как-то… Ну, если только где-нибудь в Чехословакии, в расположении Центральной группы войск!
Я слушал его рассеянно, поглядывая за огромное окно на длинные плоские здания института. Их стены темнели, словно впитывая тень — просветлевшие небеса вновь затягивались хмарью.
— Мне кажется, есть вариант попроще, — вырвалось у меня. — Корабль в океане.
— Корабль?! — вытаращился Мишка.
— Вернее, судно, — я неопределенно повертел кистью. — Какой-нибудь, там, балкер-сухогруз под флагом Либерии! Не маленький, и не большой — средний. Таких по морям, по волнам — сотни, затеряться среди них — нечего делать. Ну, конечно, подшаманить посудину придется. Скажем, заховать в трюм преобразователь пространства, плюс атомный реактор. Не от ДЭСки же запитываться… — и пояснил для Ю Вэ: — Проникновение из нашего пространства в соседствующее происходит тем легче, чем больше концентрация энергии.
— Сто-оп… — в Мишкиных глазах блеснуло понимание. — Так это же… Слушай, тогда можно весь
— Так, а я о чем? Отплываем из Одессы, по пути измеряем телегенность… э-э… пространственную проницаемость, и следуем… Не знаю… Подальше куда-нибудь, чтобы никого на тысячу километров вокруг, и спутник-шпион не высмотрит с орбиты… Южная Атлантика лучше всего подходит. Там перемещаемся в «бету» — и возвращаемся в Черное море. А дальше… — я усмехнулся. — Ночная высадка нелегалов на берег.
— Годится! — энергично кивнул Андропов.
— Юрий Владимирович… — затянул я. — Всё, что от нас зависит, мы сделаем. И даже, сверх того. Только… Объясните, если это не совсекретно, отчего вдруг такое беспокойство? Зачем нам срочно потребовались засланцы в «Сопределье»? Думаете, «бета-СССР» представляет для нас угрозу?
— Всё проще, ребята… — вздохнул президент. Он смолк, потирая щеку, словно собираясь с мыслями, и продолжил негромко: — Щелково-40 у меня на особом контроле, и даже вы, Миша, не в курсе всех тутошних тайн. После событий на объекте «В», мы максимально ужесточили контроль за научными исследованиями в области хронофизики. А после охватили и физику пространства… — он тонко улыбнулся. — Мы провели удачную инфильтрацию нашего агента в «бета-СССР» еще восемь лет назад!
«Знаю даже, кто вам помог из моих», — подумал я, не пуская к губам ехидцу.
— Раз в месяц выходили на связь… — со вкусом вспоминал Андропов. — И узнали много интересного. Помните, в восемьдесят третьем пропала археологическая экспедиция профессора Каневского? То ли в окрестностях Самарканда, то ли Пенджикента… Ну, не важно. Важно то, что наш человек в «Бете» обнаружил их — там, в спецлагере, на территории «Орехова-40», такого же закрытого научного города, как ваш. И археологов обнаружил, и еще сотню человек, пропавших без вести здесь, в «альфе». Пять лет назад агент крайний раз вышел на связь… — Ю Вэ пожевал губу, и взглянул на меня в упор. — Их нужно вытащить оттуда, Миша. Вот и всё мое беспокойство…
— Ч-черт… — огорчился я. — Если бы мы знали, то ускорили бы работы, и…
— Нет-нет, Миша, — вежливо перебил меня Андропов. — Ваш институт и так работал без выходных! — он сложил ладони и медленно их потер. — Судно мы найдем, наберем экипаж… А ваша задача, товарищи ученые, уменьшить габариты вот этого… м-м… агрегата! — Ю Вэ повел рукой в сторону преобразователя.
— Есть, товарищ президент, — ответил я без улыбки.
— Бу-сде! — подхватил Браилов, и расплылся от облегчения.
Пятница, 20 января. Утро
Вашингтон, Пенсильвания-авеню
С утра устоялось тепло. Правда, стоило задуть знобкому ветру, как разморенные горожане мигом кутались в пальто и шубы. Но ближе к десяти воздух застыл, будто из почтения.
Даунинг усмехнулся. Встал он сегодня рано, семи еще не было, а церемония инаугурации уже, выходит, шла. Как говорил Конфуций, ритуал — прежде всего…
— А что это вы один, Джек? — живо поинтересовалась Нэнси, растягивая ярко накрашенные губы. — Без Синти?