Целитель 9
Шрифт:
— Блейк — охотник. Его подходы примитивны. Зачем самим искать нужного человека, если можно заставить людей сделать за нас всю работу? Достаточно взять князя и его семью в плен.
— А дальше что?
— А дальше наш противник либо подчинится, либо станет изгоем, и на него откроют охоту люди. Куда он денется?
— Интересное решение, — задумался Фаркус. — Не боишься рискнуть жизнью? В бою Блейк посильнее тебя.
— Это спорный вопрос, и речь лишь про прямое боестолкновение. Как и сказал, я собираюсь избегать столь примитивных подходов, — улыбнулся Диаз.
— Тогда реши эту проблему.
Фаркус
— Сделаю, мой лорд, — поклонился Диаз.
— Но сначала собери всю информацию и узнай, что произошло, — ядовито добавил Фаркус. — В столь сложном деле спешка не нужна. Ты ведь не собираешься примитивно переоценить себя и бесполезно погибнуть?
— Конечно, нет, мой лорд, — скривил губы в подобии улыбке Диаз.
— Тогда исполняй, — небрежно махнул Фаркус рукой.
Павел Антонович, широко раскрыв глаза и раскрасневшись, стоял и пялился на отца.
— Ты сошёл с ума?! — не выдержал он. — Как ты можешь в такое время сложить с себя полномочия?!
— Тише, — спокойно ответил Славский-старший. — Нет, серьёзно. Сын, веди себя сдержаннее.
— Тогда… Объяснись!
Славский, ожидая подобной реакции… Ну, на самом деле старик, который ощутил с новой силой дыхание молодости, решил подшутить. Не очень красиво по отношению к своему сыну, но почему бы и нет, собственно? Не самый плохой вариант развития не самого лёгкого разговора.
— Тогда сядь, прекрати на меня так пялиться и послушай, — ответил Славский. — Во-первых, ты достаточно подготовлен, чтобы перенять дела. Во-вторых, я не собираюсь отправляться на пенсию.
— Что же ты собираешься делать? — с подозрением спросил Павел Антонович, начав догадываться, что самое неприятное отец подготовил напоследок.
— Вступлю в орден. Фактически, я уже вступил в него. Но сегодня вечером сделаю официальное заявление.
— Ты сошёл с ума, отец? — вкрадчиво спросил мужчина, повторяя вопрос. — Нет, я понимаю, что эти люди нам очень помогли, но…
— Что — но? — надавил взглядом Славский. — Они странные? Васильев — сопляк? Чернышова — тоже соплячка? Всё это попахивает безумием?
— Всё так и есть, — кивнул Павел Антонович. — Зачем тебе это?
— Ты прав. Всё так и есть. Моё вступление снизит градус безумия и придаст организации весу.
— Ты не ответил. Зачем это тебе?
— Ответ очевиден. Бить мёртвых. С упоением, без полумер, в полную силу. Или даже не так. С новой силой!
— Ты уже потерял руку…
— Стоп! — хлопнул второй рукой Славский по столу. — А вот этого не надо.
Сын нехотя согласился. Тот бой наглядно показал, что Славский не просто силен. Он вышел на новый уровень и сдаваться в ближайшее время точно не собирается.
— Всё равно мне непонятна логика этого решения. А наши люди? А князь? К какому будущему ты стремишься, отец?
— Павел… — Славский добавил в голос мягкости. — Ты знаешь
— В чём подвох? — мигом зацепился сын.
— Не совсем подвох. Как только я перешёл на другой уровень, сама мысль убить кого-то из людей начала вызывать у меня отторжение.
— Ты стал пацифистом? — удивился Павел Антонович.
— Нет… Не знаю. Но всё как говорил Васильев. Он не может убивать людей. Не может и не хочет. Зато мёртвых убивает с большим удовольствием и охотой. Возможно, я пойду тем же путём. Пока не могу сказать, как оно сложится. Это новый опыт для меня. Но одно понятно точно. Враг силен. В нынешнем виде армия с ним бороться не может. Поэтому идея создания ордена, особой организации, которая соберёт добровольцев, которые захотят посвятить себя этому пути, — это то, что нам нужно. Шанс. Своим же вступлением я собираюсь эти шансы повысить. Княжич, кстати, тоже собирается вступить.
— Без обид, отец, но княжич выглядит так, будто Васильев промыл ему мозги.
— Ты сам-то в это веришь? — хмыкнул Славский. — Васильев? Наш герой?
— Мало, что ли, тех, кто на словах весь из себя добрый и хороший, а на деле…
— Нет, — качнул головой Славский. — Я ему верю. Эта сила… Ты не понимаешь, сын. Если меня, старого вояку, так быстро неприятием к убийству людей пробрало, то представь, что с ним происходит? Дела и сила говорят за него лучшего всего. А я, смею надеяться, не такой наивный, чтобы позволить себя обмануть. Так что принимай дела, сын. Нас всех ждёт новая эпоха. Если мы докажем право на жизнь… В противном случае. Ты и сам всё понимаешь.
Со Славским мы долго проговорили. А на следующий день это вылилось в конкретные действия.
Ближе к вечеру собрали всех солдат на базе. Славский выступал на улице. Заявил о создании ордена. Официальном создании. Объяснил про его принципы. Обозначил, кто наш враг и какие цели мы преследуем. Говорил он мощно. Сам бы я так выступить не сумел. Как-то не приходилось мне в прошлой жизни выступать перед… Не то чтобы незнакомыми людьми, всё же здесь я примелькаться успел, но сомневаюсь, что стал своим в доску. Скорее я был крайне странным парнем, на которого постоянно косились.
Зато у Эммы язык был подвешен куда лучше. Она тоже выступила, отвечала на вопросы.
Многое было сказано. Про того, кого ждём. Чего это будет стоить — не в плане денег, а в плане жизненного пути. Какие риски будет нести — орден станет приоритетной целью для нежити. Про обучение, клятвы и прочее.
Был вопрос и про меня. Кто-то крикнул, спросив, действительно ли я святой и что это значит?
— Вас здесь много, — ответил Славский. — Поднимите руки те, кто лечился у нашего Васильева?