Целитель чудовищ - 2
Шрифт:
Иногда подобная практика принимала настолько чудовищные формы, что мороз пробегает по коже даже спустя столетия.
К примеру, циркачи или «скупщики детей» покупали, после чего уродовали детей, ломая им руки и ноги или забивая в тесные ящики, чтобы их тело непоправимо искривилось.
Затем же этих уродцев показывали по городам, чтобы те развлекали честной народ или вовсе просили милостыню.
Но вернемся в этот мир.
Если очаг праны у ребенка был совсем большим, а родители не хотели его продавать, то воители вовсе не
Особо сильные воители могли вовсе не заморачиваться, накрывая одной мощной техникой сразу всю деревню.
Вот, стоят десятки домов. А чуть погодя на их месте появляется живописное озеро, в котором плавают немногочисленные обломки.
Именно поэтому воителей, у которых не было никаких клановых знаков, боялись пуще всего, ведь именно так они ходили на «детские промыслы» и прочие особо сильно незаконные предприятия.
Из всего сказанного становится очевидно, что воители отступники были еще одной причиной пламенной «любви» местных к воителям.
Злые, как черти, лишенные всего, предатели не особо ценили человеческие жизни, стараясь жить на полную катушку. Некоторые кланы объявляли за их головы награды, что порождало страшные опустошения, когда охотники за головами все же находили отступников.
Некоторые из них, пользуясь раздробленность и слабостью мелких стран, присваивали себе деревеньки или небольшие города, объявляя себя хозяевами. Если сила подобных предателей была велика, то слабые страны долгое время могли вынужденно терпеть присутствие рядом с собой этих убийц.
Впрочем, большинство отступников, старались спрятаться или скрыться в других странах, подальше от своих изначальных кланов.
Выглядели эти отступники не сказать, чтобы серьезно. Отсутствие доспехов и простая одежда давали сразу оценить их низкий ранг. Однако даже низкого ранга могло хватить, чтобы вырезать здесь всех присутствующих кроме ронина.
— Кенсей Урамаса. Мы долго тебя искали. Это именно ты подло убил двоих наших товарищей во время облавы ёрики. Не вы ли, самураи, все время говорите о чести? Так почему же ты убил их дерясь с поддержкой в пару десятков ёрики? Вот теперь ты ощутишь на своей шкуре, каково это. Ты один, а нас двое…
Отступники вытащили мечи и самый разговорчивый к вящему недоумению Стаса продолжал что-то гневно вещать.
«Почему они не нападают?» — Недоуменно подумал Ордынцев: «Это что, какая-то местная традиция? Заговори своего противника до смерти?»
— Держи, — в грудь Стаса вбили ножны с катаной, заставив того инстинктивно схватить их. На недоуменный взгляд Ордынцева Кенсей коротко пояснил. — Я смогу взять на себя лишь воителей и тех, кто впереди. С задними придется тебе драться самому. На этого, — презрительный взгляд на мастерового, который побледнел словно полотно. — Надежды нет.
У Стаса было много чего сказать ронину, начиная с того, что он никогда не дрался долбанной
Но землянин прекрасно понимал, что его жалобы ничего не изменят. Более того, судя по хмурому лицу воина, он сам был отнюдь не уверен, что сможет выйти из своего собственного боя победителем.
Поэтому Стас молча принял катану и серьезно кивнул, выжидающе на него смотрящему ронину.
Удовлетворённо кивнув в ответ, Кенсей повернулся к закончившему вещать воителю, оставив свою спину на Стаса.
Смертельно тихая улица, двое вооруженных мечами воителей на одной стороне и державший параллельно земле одати бывший самурай на другой. Каждый из них внимательно смотрел за действием другой стороны.
Казалось, сам мир замер в этот момент. Лишь легкий ветерок трепетал солому на крышах домов и заставлял полы одежды местных чуть колыхаться.
Не хватало разве что какой-нибудь музыки из вестерна или, если уж соблюсти аутентичность, японского боевика про самураев.
Ордынцев медленно потянул катану из ножен, с замиранием сердца слыша, как металл с шелестом покидает свою обитель.
Наконец клинок полностью вышел, сверкнув под ярким солнцем. Стас не стал выкидывать ножны, намереваясь использовать их, как отчаянный способ заблокировать чей-нибудь удар.
Ордынцев не был уверен, что у него получится, но выбора попросту не было. Или он это сможет сделать или умрет.
Трое бандитов на другой стороне улицы были вооружены двумя дубинками и самым настоящим топором. Дубинки даже на вид выглядели тяжелыми и были усеяны вкраплениями металла. Если такой штукой прилетит, то кости сломаются на раз.
Бой начался мгновенно. Стас не смотрел на стоявшего за спиной Кенсея, однако ударившая в спину волна воздуха, и последовавший за этим оглушительный треск сталкивающихся мечей ознаменовал начало кровавой работы.
Игисака, выйдя из ступора, повалился на землю и отчаянно закричал.
— Пожалуйста! Умоляю, не убивайте меня! Я здесь не при чем! Я никому ничего не скажу, только не убивайте! — судя по ухмылкам двинувшихся к Стасу громил, им понравилось представление.
«Идиот», — мысли Стаса же были иными: «Как будто эти уроды станут оставлять свидетелей. Если тебя в любом случае убьют, можно хотя бы попытаться сопротивляться, а не ложиться на землю и раздвигать ноги».
Ордынцева буквально колотило от избытка адреналина. Зрение удивительно четко видело, как к нему, постепенно обходя по сторонам, подходят трое противников.
Рука мертвой хваткой вцепилась в меч, словно утопленник хватается за соломинку.
Мужчина прекрасно понимал, что в честной схватке у него почти нет шансов на победу. Он никогда не держал в руках меча и не дрался им. А вот прущие на него бандиты совсем не выглядели новичками в такого рода схватках.
«Ладно, местная хреномагия, вытаскивай меня из этой передряги!»