Целитель и сид
Шрифт:
— Там кто-то умирает, — указала я рукой в направлении поля.
— Ты уверена, что хочешь вмешаться? Это не твое дело. В мирах каждую секунду кто-то умирает! — экспрессивно всплеснул руками Тито и закатил глаза. — И что, теперь из-за твоей прихоти нам сходить с Тропы?
— Тито, послушай меня. Я… Та Искра, даже почти угасшая, сияет ярче любой виденной мною раньше. Ты знаешь, кто я. Я просто не могу. Если ты против, то езжай дальше, а я догоню. За заклинание я потом расплачусь, не переживай.
Он на мгновение
— Ну, раз ты так говоришь. Мне даже интересно, кто там может быть. Иди уже, пока он совсем не помер.
— Так ты согласен? Тито! — я кинулась его обнимать. — Я тебя обожаю!
Умение быстро принимать решения — вот что в нем было ценного.
— Расплатишься за заклинание, когда приедем. Все до последнего золотого! Уж я прослежу! — проворчал Тито.
Но мне было уже не до того. Искра, словно услышав слова Тито, начала затухать.
Я стремительно бегу по полю, рискуя провалиться в кротовину и спотыкаясь на кочках.
Она все ближе… Она. Я чувствую, что Она хочет эту Искру и пришла за ней. Но еще не время. И это я тоже откуда-то знала.
То, что я вижу, мне очень не нравится. Посреди поля валяются ошметки мяса и кости, а трава вокруг залита кровью. Когтистая конечность, мимо которой я ступаю, вдруг конвульсивно дергается и скребет пальцами землю.
Мораки, вот кто это. Не живые и не мертвые, насмешка над самой Жизнью и Смертью. Они как тараканы, которые двигаются даже после того, как им оторвут голову.
Неподалеку от дохлых мораков лежит воин, с ног до головы залитый своей и чужой кровью.
Я склоняюсь к раненому. Его Искра почти угасла, дыхание слабое, а пульс почти не прощупывается.
Вдруг он открывает глаза и пытается сфокусировать на мне взгляд.
— Кто… ты? Эхас? — шепчет он на высоком наречии.
Эхас — их Вечно Юная богиня. За кого только меня не принимали, но чтобы вот так… Чувствую себя польщенной.
— Нет. Спи.
И он подчиняется.
Начинаю свой Танец, отгоняя Ее. Она получит эту Искру, но не сегодня. И не завтра. Нескоро еще. Откуда я это знаю?
Играет слышная только мне и Ей мелодия.
Кровь вокруг снова становится свежей и красной и начинает течь по траве, которая бурно разрастается под ногами. Иду посолонь вокруг тела воина, выплетая вязь танца. Под ногами раскрываются цветы, а внутренний свет становится ярче и ярче.
Замыкаю круг. Ну вот, полдела уже сделано.
Снова склоняюсь к воину. Запускаю руки ему под ребра, и плоть охотно расступается. Перебираю внутри, время от времени отбрасывая то наконечник стрелы, то кусок когтя, какие-то роговые иглы, и даже несколько металлических комочков, напоминающих по виду пули. Сердце мерно бьется в грудной клетке, легкие раздуваются и сдуваются.
Заканчиваю. Плоть снова смыкается. На глазах ужасные раны начинают закрываться
Я едва успеваю оценить результаты своего труда. И теряю сознание.
Разумеется, я не стану ему об этом рассказывать.
Спасла и спасла. Что из этого? Факт остается фактом, что бы ни послужило причиной, и сколько б усилий не прикладывалось. Результат все тот же.
— Твигги, возьми полотенца, и тебе не мешает подкрепиться.
Это любопытные тетушки Фила и Фрида пришли помочь и принесли чистую одежду. Я иду за ними за повозку, чтобы переодеться.
Весь остаток дня, занимаясь делами и снуя по лагерю, я ощущаю на себе тяжелый взгляд сида. Это тревожит. И волнует. Интригует. Пугает. И много чего еще…
Надеюсь, удастся уговорить его помыться и поесть. Только бы врожденное сидское высокомерие не оставило его грязным и голодным, иначе мне придется спать в одной повозке с первым в мире вонючим сидом.
На лице невольно появляется улыбка.
Попутчики ведут себя так, словно спасать каждый божий день сидов для меня обычная вещь. Хвала Жизни за это.
К вечеру природа заставила сида покинуть повозку, а потом он двинулся по тому же маршруту, что и я.
Отмытый, он стал чуть больше походить на нормального человека… то есть на нормального сида. Хотя, есть вообще в природе «нормальные» с точки зрения человека сиды? Судя по личному опыту и прочитанным фолиантам по расоведению, такое маловероятно.
Я отнесла ему стопку чистой одежды, наспех перешитой с самого высокого в труппе акробата.
— Ваши вещи и оружие в повозке уважаемого антрепренера, — кивок в сторону Тито, — но вы можете забрать их в любой момент. Любезный данна, прошу присоединиться к нашему обществу и разделить с нами трапезу.
Я сделала приглашающий жест в сторону костра. Вокруг него на сооруженных из реквизита и пледов топчанах сидели, ели и вели неспешную беседу мои попутчики.
Сид выбрал место чуть поодаль от остальных, а поскольку других свободных мест не осталось, мне пришлось сесть рядом.
Потом я ушла оттуда, чтобы помочь Магде. Разливая похлебку в миски, я ощущала на себе пристальные взгляды со всех сторон. Разрядила обстановку маленькая Жинет.
— Твигги! А он правда сид? А как его зовут? — спросила она громким театральным шепотом.
Люди начали прислушиваться, изо всех сил делая вид, что заняты своими делами.
— Жинет, ты же знаешь, что неприлично обсуждать других людей в их присутствии! — отчитала я девочку.
Я сказала это в полный голос. Судя по тому, что я знала про сидов, услышать шепот для него не проблема.