Целуй, Лола, целуй!
Шрифт:
– Что за? – я непонимающе подняла голову, когда на меня стало стекать что-то смердящее. Надо мной была огромная, полная острых зубов в три ряда минимум, пасть! Я выдала такой визг, что тварь шараxнулась в сторону.
Я быстренько отскочила, вытянула руку с пламенем. Волна плазмы ринулась ей навстречу. Здоровая такая дрянь! Метров восемь, а то и больше. Явно брюхатая новыми уродцами. Слизь, в изобилии укрывающая её тело, смягчила мой залп настолько, что у гадины оказались только пару подпалин на шкуре и на голове! Ну что за несправедливость? Ты должна была издохнуть - втолковывала я ей, нарезая
Моя прелестная змейка еще и куснула её, добавив к её собственной гнуси своего яда. Тварь замедлилась, упала на бок и вывалила жуткий, пупырчатый язык. Я с содроганием на него посмотрела, представив, сколько на меня мерзости вылилось из её пасти, а потом прицелилась к её брюху.
– Ну всё, всё! ?лойя, милая моя, остановись!
– кто-то удержал мою руку, когда я в сотый, наверно, раз подняла её, чтобы опустить на шею червячихе. Она болталась уже буквально на тонкой плёночке,и мне так хотелось, чтобы этот ужас откатился от туловища ка? можно дальше, чтобы она не ожила не дай боги.
– Вы уже?
– спросила я и сдула волосы с лица. Как они сражаются со своими шевелюрами?
?андхарвы смотрели на меня так странно, будто у меня выросла вторая голова. А Ильяс восхищался... Приятно. Я потупилась, спрятала клинок,то есть приказала змейке стать вновь браслетом. Нужно её как-то назвать, а то она мне вон как помогла! Урби! Уроборос - это змей, который кусает себя за хвост, он символизирует нескончаемoсть всего во Вселенной. А моя змейка будет как бы его малой копией!
– Да, мы уничтожили всех дасхи. Прости, что забыли о матке!
– покаялся мой богатырь. Провёл рукой по лицу устало, взгляд какой-то мутный.
– Эй? Ты как?
– мотнул головой, отгоняя муть, которая всё сильнее охватывала его сознание. Я с тревогой отметила, что остальные чувствуют тоже самое! Не стесняясь и больше не лицемеря, я с тревогой oбняла его, вглядываясь в янтарные глаза. Если нужно будет снова его целовать - я это сделаю!
– Устал...
– смутился Арджун.
– Устал? – нет, здесь определённо что-то другое!
Ледяная волна безжизненного и жутко студёного воздуха прошла сквозь нас. Я вскрикнула и выгнулась - тело будто обожгли кислотой! Мои спутники тоже корчились в муках, они пали на пол, сжимали головы руками и стонали, стискивая зубы так, что те крошились в пыль. Что это? Что еще придумал этот псих?!
Не в силах двинуться, хотя бы голову повернуть, я смотрела, как приближается белая фигура. У неё не было лица, рук или ног. Это просто был будто силуэт или манекен с наброшенным на него светящимся, белым покрывалом. Она подплыла ко мне, стала точно напротив. Сердце моё стучало где-то у горла, руки сводило судорогами, мелкой дрожью, подбородок жалко трясся, губы онемели, словно я уже мертвец, холодный и неподвижный.
Мы молчали. ?на рассматривала меня. Да, вот так вот странно: у неё нет лица, но я ощущаю всем естеством, что она вглядывается в меня, в мою суть. Что ты ищешь там? Однако, спустя миг я поняла, что именно искала ледяная сволочь. Она искала мои страхи, её безликость пропала, сменяясь образами брата,
– И что? – процедила я сквозь стиснутые зубы.
Долго перебирала эта безликая маcса моих знакомых, пытаясь найти отклик во мне посильнее. Нашла. Почему он? Ильяс... Мои якшаси, сильные, загадочные, будто принцы из далёкой страны сказочных эльфов, они не удостоились внима?ия твари, а вот гандхарв - да. Я чего-то о себе не знаю? Может, я уже того, сошла с ума со всеми этими смертями, битвами и поцелуями таких мужчин?
Эта тварь разделилась! Вторую фигуру она сделала женщиной, наделив её огромными достоинствами. И эти её части стали... Да пошла ты! Сука! Тварь! Уродина! Мoй гнев рос, как гигантское пламя, он жёг меня, просясь наружу, я кричала от того, сколько же его во мне, как больно нести его. Мир взорвался ослепительной вспышкой, алая волна унеслась вдаль, оставив от всех тварей, что были в подземелье лишь пыль.
Воины зашевелились, с них сыпался пепел, но одежда была в полном порядке. Я бы посмеялась такому интересному контрасту, но я лежу на боку и дышу через раз. Сколько же сил отобрал этот взрыв... Я даже не думала, что могу так разозлиться. И всё из-за того, что воoбражение подлой гадины... взяло все сцены из моих мыслей. Плачь, глупая ворона, плачь...
– Алойя?!!!
– уже пришли в себя? Быстро же вы...
– Здесь было еще что-то, - сказал блондин командиру и указал на силуэт мужчины, что навеки впечатался тёмным облаком в камень. Сильна их богиня!
– Когда низшие пытали нас,то сказали, что новый царь вызвал Деву Снов из Мира Демонов, - говорил Арджун и поднимал меня с пола. В его руках было так тепло, так спокойно. А еще он склонялся ко мне, ласкал медовыми прядями волос, согревал глазами, - Она видит все страхи и ими же убивает. Алойя одна сражалась с нею за всех нас. Как же ты убила её, сот-охори(1)?
– Пламя убило Деву!
– уверенно сказал Ильяс, указав на чёрный снег, что всё ещё кружился в пещере, и на мои руки, где места живого не было, - Пламя Брахмы. Что теперь?
Арджун опустился со мной на руках на один из корней, выдохнул устало. Воины тоже присели кто где. Ильяс был рядом, он старался коснуться меня хоть краем одежды, мимоходом заглянуть в мои глаза. Я боялась той власти, что он взял над моим сердцем. Я принадлежу своим якшаси! Они его не пощадят, если узнают. К тому же... у него есть жена.
Руки дёргало и жутко выкручивало - на голые кости нарастала новая кожа, сухожилия. Я на них не смотрела, ведь тогда не так страшно. Медовый принц укачивал меня на своих сильных руках, шептал что-то ласковое мне на ухо, клялся больше не допускать такого.
– Теперь Древо?
– спросила я Арджуна и кивнула на ствол, сизо-серым, широченным и необхватным столбом уходящий в широкий провал в потолке.
– Мы поднимемся туда!
– указал он на дыру, - И будем ждать, когда ты восстановишься.
– А если...
– я хотела сказать, что это может произойти еще ох как нескоро.
– Выбора у нас нет. Только ты можешь помочь. Хотя... чёрного колдовства так много,и оно такое сильное, - потупился он, уже сомневаясь в затее. А ещё жалея меня так сильно, так беспокоясь за меня.