Цена Империи

Мазин Александр Владимирович

Если наместник и мог прежде не обратить внимания на этот перстень, то теперь он заметил его наверняка.

— Надеюсь, ты прав, принцепс, — сказал Туллий Менофил. — Ведь ты один из немногих армейских командиров, пользующихся расположением и Фракийца, и Рима. И понимаешь, чье расположение важнее, не так ли?

— Я всего лишь принцепс, — дипломатично ответил подполковник. — И я понимаю (тут он понизил голос), что армия остается армией, даже если у нее вдруг появляется другой командующий.

Наместник положил в рот ломтик копченого угря, запил вином…

— Ты понимаешь меня, — сказал он. — В сенате

многие считают: не дело ставить на важные должности неримлян. Но так считают не все. Империи нужна свежая кровь, чтобы вернулись времена Траяна и Юлия. Держись правильной стороны, принцепс, и мы обеспечим твою карьеру.

— Мы?

— Мы. — Наместник многозначительно коснулся алой полосы на своей тоге.

«Сенат», — сообразил Черепанов.

Свора заплывших жиром магнатов, отхвативших при нынешнем слабом императоре здоровенный кусок власти. Максимин у них — кость в горле. Они готовы на все, чтобы от него избавиться. Даже заигрывать с варваром-принцепсом. А избавившись от Фракийца, они выкинут Черепанова на свалку. И на его место посадят какого-нибудь Магна или Метелла. Чужих в этом кругу используют, но внутрь не пускают.

— Ты так говоришь, — заметил Геннадий, вертя на пальце перстень с профилем императора. — А другие скажут: зачем покупать чужих лошадей, если у нас есть собственные! Я — новый человек…

— Иными словами — тебе нужны гарантии, — сказал наместник.

Черепанов не ожидал от него подобной прямоты.

— Ты читаешь мои мысли, благородный Туллий. Сейчас мое имя на слуху, но так будет не всегда. И недоброжелателей в Риме у меня предостаточно… особенно среди сенаторов.

— Я верю, что твоя слава будет только расти, принцепс, — возразил наместник. — Уже сейчас твоя известность конкурирует с известностью Капелиана… это имя тебе ничего не говорит, я вижу?

Черепанов кивнул.

— Капелиан командует мавританской конницей в Африке. И показал себя отличным военачальником. Кстати, когда Максимин был префектом лагерей в Сирии, Капелиан командовал там же вспомогательными войсками. Говорят, они с Фракийцем до сих пор переписываются. Если хочешь узнать о Капелиане подробнее, можешь расспросить о нем своего друга Антония Антонина, — усмехнулся Туллий Менофил. — Оба Гордиана, и старший и младший, Капелиана терпеть не могут. Капелиану очень не повезло, что отец и сын теперь правят в Карфагене [65] . Готов биться о заклад: стоит Капелиану разок ошибиться — и у мавров появится новый командир.

65

В описываемое время Карфаген — столица провинции Африка.

— Думаю, ты прав, — согласился Черепанов. — И слова твои очень поучительны: ведь и я не застрахован от ошибок, а мы говорили о гарантиях…

— Брак, — сказал наместник. — Вот средство для честолюбивого и талантливого человека войти в круг избранных. Хорошая партия — и твои сыновья тоже будут заседать в сенате. Но это должна быть римлянка, настоящая римлянка из хорошей семьи… возможно, мы еще вернемся к этому разговору, — добавил он многозначительно.

«А ведь у благородного Туллия целых три дочери, — подумал Черепанов. —

Неужели он рассчитывает заполучить меня в зятья?»

Что ж, это хороший признак. Значит, рейтинг принцепса Черепанова достаточно высок. С другой стороны, стань он зятем наместника провинции, сенатора и т. д. — и карьера гарантирована. Правда, еще неизвестно, как к этому отнесется Максимин, а с мнением командующего Черепанову стоит считаться. Хотя Геннадий отдавал себе отчет: если предложение породниться поступит от другого сенатора, плевать тогда на то, понравится ли это Максимину.

— Мы еще поговорим об этом, Геннадий, — повторил наместник. — Ты ведь не женат, в отличие от рикса Алексия? Где же я все-таки мог слышать имя его жены… — задумчиво проговорил Менофил. — Не связана ли с ней какая-то история, ты не знаешь?

— Была одна история, — решился Черепанов. — Только ты вряд ли о ней слышал, ведь это произошло совсем недавно. В Томах. Не слышал?

Наместник покачал головой.

— У тамошнего эдила был приказ о ее задержании. Из твоей собственной канцелярии. Вероятно, кто-то из твоих шпионов проведал, что у рикса Аласейи жена — гражданка Рима, донес об этом — и там решили на всякий случай разослать приказ о ее аресте. Ты об этом ничего не знаешь?

Наместник еще раз покачал головой.

— Этим занимается мой легат.

— Я так и предполагал. В общем, приказ пришел, и, когда жена рикса Алексия прибыла, эдил ее арестовал. Представь, — с улыбкой продолжал Черепанов, доверительно наклонившись к наместнику. — Этот честный служака понятия не имел, что рикс Аласейа стал кентурионом Алексием. Выполняя твой эдикт, он велит арестовать Анастасию и препроводить в тюрьму, словно воровку. А один из тамошних тюремщиков, какой-то сластолюбивый вольноотпущенник, позволил себе покуситься на ее честь. К счастью, рядом оказался один из моих бывших легионеров — и не позволил свершиться беззаконию. Иначе, боюсь, кентурион Алексий снова стал бы риксом Аласейей, а этой осенью город Томы превратился бы в руины.

— А такое возможно? — обеспокоился наместник.

— Вполне. Друг мой Алексий! — Черепанов повысил голос. — Сколько у тебя людей по ту сторону Данубия?

— Шесть тысяч воинов под моей рукой! — выдал Коршунов заготовленную фразу. — Это не считая союзных мне сарматов. И еще пять тысяч — по ту сторону Понта. Думаю, многие из них готовы послужить Риму, — с важностью добавил он.

— Вот видишь, благородный Туллий. Из-за старательности чиновника и похоти какого-то глупого тюремщика могла случиться большая беда. Представляю, как опечалило бы такое известие нашего богоравного Августа Александра, да продлятся дни его правления!

— Да уж! — буркнул наместник. — Этого тюремщика следует примерно наказать!

— Уже не нужно, — успокоил Черепанов. — Рикс собственноручно проткнул подлеца мечом.

— Как это? — оторопел наместник. — Просто зарезал?

— Вот именно. Просто зарезал. Я пояснил ему, что он теперь на службе Рима и пытать негодяя четыре дня, постепенно отрезая от него по кусочку, как следовало бы по их, варварским законам, у нас не положено.

— Убивать человека, даже последнего негодяя, без суда — тоже нехорошо, — заметил наместник. — Тем более служивого человека…